Технический прогресс и развитие информационных технологий произвели прорыв в военном деле: сегодня мы становимся свидетелями высокотехнологичных боевых действий с применением дронов, кибератак, высокоточных систем наведения, искусственного интеллекта. На этом фоне использование животных кажется архаичным и вызывает ассоциации с мифологическими сюжетами. Например, в «Повести временных лет» княгиня Ольга уничтожает поселение древлян, привязывая к собранным в качестве дани птицам тлеющий трут. Однако животные не были полностью заменены технологическими альтернативами и до сих пор используются армиями. Специалист по современной военной индустрии Питер Варрен Сингер отмечает, что возвращение животных на поле боя является одним из самых удивительных изменений, происходящих на войне в XXI веке (1). В текущем полномасштабном вторжении России в Украину животные также становятся постоянными персонажами медиаландшафта, связанного с войной. Что это за животные и почему призываются на военную службу, а главное, зачем? Почему для российской пропагандистской машины боевые животные имеют особое значение? Здесь мы пробуем разобраться. 

Мы тоже служим —  у нас нет выбора

Использование животных в боевых действиях — это способ одновременно и уменьшить последствия насилия в отношении человека и, парадоксальным образом, обеспечить его психологическую возможность. Дегуманизация животного становится основой для дегуманизации человека, без которой немыслима кровопролитная война (в том числе через сравнение с животным: «Это не люди, а звери») (2). В то же время образ животных как оружия является важной частью национальной культуры и воображения. В Книге Судей один из еврейских вождей, Самсон, уничтожает урожай филистимлян, поджигая хвосты лисицам. На гербе действующей 86-й пехотной бригады «Гивати» Армии обороны Израиля изображена лиса, свернувшаяся вокруг меча. Эта бригада сформировалась на базе воевавшей в арабо-израильской войне разведроты «Лисы Самсона» (3). 

Символическое значение животных проявляется и в области политики памяти и героическом дискурсе войны, что находит выражение в присужденных животным военных наградах и памятниках (4). Самой известной наградой является утвержденная в начале XX века британская медаль Марии Дикин за проявленное мужество, девиз которой — «Мы также служим». Можно также вспомнить мемориальный комплекс «Животные на войне в Лондоне», на котором написано «У них не было выбора». В городе Ахтубинск Астраханского края находится комплекс «Мы победили», отражающий в бронзе солдата рядом с верблюдами, которые в годы Второй мировой войны использовались для транспортировки артиллерии. Таким образом, роль боевых животных в истории войны сводится не к нанесению прямого физического ущерба вражеским целям, а в продвижении и развитии милитаристской политики как таковой (5).

Однако если животное можно как солдата наградить медалью за отвагу, его также и можно и, например, взять в плен. Международное гуманитарное право (МГП) создавалось с целью минимизировать страдания и лишения, которые претерпевают лица, так или иначе вовлеченные в вооруженный конфликт. Несмотря на активное участие животных в боевых действиях наряду с людьми, они все же далеки от того, чтобы получить какой-либо правовой статус такого лица в рамках действующего режима МГП (6). Более того, в текущем состоянии за ними закреплена категория имущества или объектов (7).

В МГП напрямую присутствует лишь одно упоминание боевых животных: «запрещается при любых обстоятельствах применять <…> мины-ловушки, которые каким-либо образом соединены или ассоциируются с <…> животными или их трупами» (8). В то же время крепление других взрывных устройств к телам животных допустимо. То есть если одна из воюющих сторон, скажем, поймает стаю бродячих собак, прикрепит к ним бомбы и пустит их в сторону противника, это не будет считаться военным преступлением. 

Если МГП не ограничивает использование животных в качестве оружия или комбатантов, то можно ли говорить о том, что такие меры все еще эффективны? Развитие военных технологий позволило отказаться от широкомасштабной эксплуатации животных — в частности, от использования лошадей, верблюдов и лосей в кавалерийских войсках и в логистике — в пользу специализации производственных стратегий, соединяющих военные технологии с биофизическими особенностями животных. Например, собаки обучены с точностью обнаруживать взрывчатые вещества, мины и наркотики, и эти сенсорные способности сложно воспроизвести. Преимуществом использования животных также является снижение электромагнитного излучения, что подходит для скрытного выполнения задач. 

При этом использование животных в военных целях связано с большими рисками. Оно требует длительной подготовки, и его эффективность может варьироваться в зависимости от индивидуального темперамента и уровня стресса. В боевой обстановке животные часто ведут себя непредсказуемо, что может поставить под угрозу успех операции или создать опасность для дрессировщиков и ближайшего персонала. Истории известно немало случаев, когда попытки ввести в военное использование различные виды привели к трагическим провалам или потере значительных ресурсов. 

В 1941–1943 годах советские войска тренировали и использовали  противотанковых собак, обученных подносить взрывчатку к танкам, бронемашинам и другим военным целям. Первоначально собак обучали оставлять бомбу с таймером и отступать, но затем эта процедура была заменена на подрыв бомбы ударным способом, в результате которого собака погибала. В целях экономии топлива и боеприпасов собак обучали на танках, которые стояли на месте и не стреляли из орудий. Однако в полевых условиях собаки отказывались нырять под движущиеся танки. Некоторые настойчивые собаки подбегали к танкам, ожидая их остановки, и противники успевали их застрелить. Кроме того, стрельба из танков отпугивала животных. Они бежали обратно к окопам и нередко, прыгнув туда, убивали советских солдат. Чтобы не допустить этого, возвращавшихся собак приходилось отстреливать, часто по приказу их дрессировщиков, что вызывало у них нежелание обучать новых собак. Из первой группы в 30 собак только четырем удалось взорвать свои бомбы возле немецких танков. Позднее была выявлена еще одна серьезная ошибка в обучении: для тренировки собак использовались не немецкие танки с бензиновыми двигателями, а советские танки с дизельными двигателями. Поскольку собаки полагались на обоняние: они искали знакомый запах советских танков вместо незнакомых немецких. Среди других известных примеров провального или опасного интегрирования животных в качестве оружия или для разведки можно вспомнить американские проекты «Мышиная бомба» и «Акустический котенок». 

Несмотря на это, экспериментирование с различными нетипичными способами использования животных в военных целях продолжается. Так, некоторые военные и полицейские подразделения тренируют птиц обнаруживать и сбивать беспилотные летательные аппараты. Французские ВМС, а также полиции Голландии и Швейцарии тренировали беркутов и лысых орлов для этих целей. Однако в 2022 году, после пяти лет испытаний, швейцарская полиция отказалась от программы, сославшись на недоказанную эффективность и опасения за безопасность животных. 

Призраки боевых комаров

В ходе полномасштабного вторжения в Украину российские чиновники регулярно заявляют о том, что украинская армия применяет животных в военных целях. В то же время российская армия сама экспериментирует с боевыми животными, такими как собаки и дельфины. Особенно часто различные виды фигурируют в заявлениях Минобороны России в роли биологического оружия. В мае 2023 года начальник войск радиационной, химической и биологической защиты генерал-лейтенант Игорь Кириллов заявил, что его ведомство подтвердило «факты сбора и паспортизации штаммов вируса птичьего гриппа, обладающих высоким эпидемическим потенциалом и способных преодолевать межвидовой барьер, в частности, штамма H5N8, летальность которого при передаче человеку может достигать 40 процентов». Согласно Кириллову, Пентагон через «биологические лаборатории» собирался заражать россиян с помощью перелетных птиц-переносчиков. Эту теорию якобы подтверждает массовая гибель журавлей и чаек в Херсонской области в октябре 2021 года. Более вероятно, что отравление птиц было связано с распылением химикатов фермерами для защиты от грызунов. Минобороны также обвиняет США в намерении применить дроны с ампулами, содержащими комаров, чтобы инфицировать российских военнослужащих. Кроме того, пропагандистские медиа сообщали о саранче, которую «украинско-американские» военные должны были направить в сторону так называемых ЛНР и ДНР для уничтожения посевов.

Как ни странно, намек на реальность в этих обвинениях в сторону Пентагона есть. Управление перспективных исследовательских проектов Министерства обороны США (DAPRA) действительно экспериментирует с насекомыми с 2006 года. Целью проекта «Гибридные инсектные микроэлектронные системы» (HI-MEMS) является создание интерфейсов «машина-насекомое» путем размещения микромеханических систем внутри насекомых на ранних стадиях метаморфоза. Таким образом военные могут получить контроль над движением насекомого и направлять его в сторону выбранной цели. То есть теоретически технологии для того, чтобы направить комара или саранчу в сторону российских военных, действительно разрабатываются с определенными успехами. Однако главными функциями HI-МЕМS является не инфицирование и уничтожение урожая, а слежка и обнаружение взрывчатых веществ.

Гораздо больше заявления Минобороны напоминают не реакцию на разработку HI-MEMS последних десятилетий, а советские послевоенные мифы. Начиная с 1949 года в СССР массово распространялись идеи об американской диверсии, целью которой было заражение советских полей колорадским жуком (9). После нападения Северной Кореи на Южную Корею в 1950 году было популярно убеждение, что военные силы США сбрасывали бомбы, содержащие зараженных чумой или менингитом мух, блох или пауков. В 1953 году Политбюро решает провести проверку этой информации. Лаврентий Берия получает две служебные записки, в которых работавшие на тот момент в КНДР советские служащие подтверждают факт фальсификации. Широкая общественность узнала об этом эпизоде только в 90-х, когда документы были рассекречены. 

Как отмечают антропологи Архипова и Кирзюк, «образ могущественного врага, который может контролировать даже природные явления, с одной стороны, конечно, устрашает, но с другой — позволяет создать иллюзию контроля там, где возможности контроля не очень велики» (10). Предположительно, в современной постпандемийной ситуации «инфекционные легенды» получают дополнительное подспорье в виде страхов или пережитого опыта болезни.

Летающие собаки и дельфины в самоволке

Российская армия не отказывается от использования боевых животных и даже расширяет сферы их использования, однако, насколько известно, ограничивается млекопитающими. Еще в 2021 году CМИ сообщали, что в России разработана система для десантирования служебных собак. Приземлившись после выброски, «собаки сразу же были готовы присоединиться к боевым заданиям», и могут «быть использованы в Украине для обеспечения безопасности войск». В 2021 году немецкая компания «Паратек» также представила инновационное крепление для десантирования собак K9F Para-fox. Однако менеджер «Паратека» так прокомментировал разработку: «Миссии с собаками не входят в список приоритетов вооруженных сил, поэтому они не выделяют ни времени, ни средств на разработку оборудования для них». 

ВМФ России также тренирует боевых дельфинов. Советский военно-морской флот имел научно-исследовательскую базу по изучению военного использования морских млекопитающих в Казачьей бухте в Севастополе. В начале 1990-х годов военная программа по изучению дельфинов прекратила существование. В Украине дельфины использовались в терапии для детей с расстройствами аутистического спектра и ДЦП. В 2014 году после аннексии Крыма российские военные снова открыли военную часть на базе этого океанариума. Сегодня сеточные барьеры для морских млекопитающих размещены у входа в гавань Севастополя и в Новоозерном в Крыму. Скорее всего, дельфины должны защищать корабли от водолазов с магнитными минами или водолазов, ведущих разведку. По задумке, обнаружив водолаза, они могут пометить его для военных. 

Использование морских млекопитающих в военных целях также довольно распространено. Так, ВМС США задействовали дельфинов еще во время войны во Вьетнаме. С 2014 года представители ВМС сообщали, что собираются закрыть программу из-за значительных финансовых затрат и заменить большинство животных роботами. Однако Конгресс запретил ВМС снимать с вооружения дельфинов, обнаруживающих мины, или прекратить обучение морских млекопитающих охране портов до тех пор, пока не будут развернуты новые системы противоминной защиты, не уступающие по своим характеристикам животным или превосходящие их.

Многие экологи и зоологи указывают на сложность поведения и культурные особенности среди дельфинов и китов, их подверженность влиянию друг друга и игровой характер взаимодействия, который не позволяет точно предсказывать их действия (11). Так, периодически появляются новости о том, что военные животные уходят «в самоволку» или и вовсе уплывают. Можно вспомнить белуху Хвалдимира, обнаруженную в Норвегии с камерой на специальных креплениях. Хотя наверняка прошлое белухи выяснить не удалось, большинство версий сводится к тому, что она принадлежала ВМС РФ.

Нереалистичность и мифологизированность обвинений в использовании животных вражескими силами, проблематичность и ресурсозатратность собственных программ подготовки боевых животных указывают на то, что для России боевые животные имеют скорее символическое, чем военно-стратегическое значение. В рамках российского милитаризма животные символизируют тотальную войну и «незримую угрозу». Они «натурализируют» боевые действия, делают их стихийными, непредсказуемыми. Враг становится все более и более могущественным и неизбирательным, а ответная реакция требует большей хитрости и проницательности.

В противовес этому, для Украины животные призваны скорее «гуманизировать» военных и насильственное сопротивление против агрессора. Украинские медиа концентрируются на особой связи военных и животных, на способности животных поддерживать боевой дух. Видео с животными в окопах и военных частях успешно расходятся по социальным сетям. Украинские военные забирают брошенных кошек и собак в зоне военных действий и заботятся о них, а те, в свою очередь, становятся «частью» вооруженных сил, например, охраняя территорию или охотясь на мышей.

Российские войска также пытаются играть на этом поле вирусных репортажей. Так, гуся Дрона, мелькавшего в новостях на федеральных каналах, местные жители якобы отдали военным для приготовления новогоднего ужина, но те не смогли его съесть и оставили служить в качестве «сторожевого». В телеграме есть канал енота, украденного из Херсонского зоопарка. Слоган канала: «Спасли енота, спасем и всех остальных». Учитывая, что до прихода российских военных спасать его было не от кого, и о его жизни в плену известно довольно мало, его образ функционирует скорее как талисман или трофей. Кроме того, кажется, что подобные репортажи носят более спродюсированный и централизованный характер, чем видео, выкладываемые служащими ВСУ в собственных социальных сетях.

Самым известным боевым животным в Украине является пес Патрон, занятый в разминировании Черниговской области. Его называют талисманом саперов, олицетворением украинского патриотизма, национальным героем и самой известной собакой Украины. 8 мая 2022 года президент Украины наградил Патрона медалью «За преданную службу», а его хозяина — орденом «За мужество» III степени. Этот пример также показывает не только утилитарную, но и символическую функцию боевых животных и способность через образы животных поднимать важные и эмоционально тяжелые темы в популярных медиа (в случае Патрона — заминированности украинских территорий). 

1. Salter, C. (2015). Animals and War. Anthropocentrism and Technoscience. NanoEthics, 11.
2. Salter, C. (2014). Introducing the military-animal industrial complex. Animals and War: confronting the military animal industrial complex. Lexington Books, 2. 
3. Morrón, A.P. (2014). Animals as weapons. Animals and War: confronting the military animal industrial complex. Lexington Books, 55-56.
4. Kean, H. (2013). Animals and war memorials: different approaches to commemorating the human-animal relationship. Animals and war. Studies of Europe and North America. Brill, 237-262.
5. Morrón, A.P. (2014). Animals as weapons.
6. Nowrot, K. (2015). Animals at war: the status of “animal soldiers” under international humanitarian law. Historical Social Research, 40(4), 136.
7. Статья 4 Приложения к Конвенции о законах и обычаях сухопутной войны, от 18 октября 1907 года и Дополнительный протокол I к Женевским конвенциям, принятом в 1977 году.
8. 6 статья II Протокола Конвенции о запрещении или ограничении применения конкретных видов обычного оружия, которые могут считаться наносящими чрезмерные поврежения или имеющими неизбирательные действия.
9. Архипова, А., & Кирзюк, А. (2019). Опасные советские вещи: городские легенды и страхи в СССР. Новое Литературное Обозрение.
10. Там же.
11. Whitehead, H., & Rendell, L. (2014). The cultural lives of whales and dolphins. University of Chicago Press.

Серия публикаций подготовлена при поддержке «Фонда им. Фридриха Эберта»