С начала полномасштабного вторжения России в Украину 24 февраля 2022 года над миром нависает зловещий призрак ядерной угрозы. В своем объявлении о вторжении Владимир Путин безосновательно обвинил Украину в намерении приобрести ядерное оружие и использовал это как оправдание для начала активных военных действий. Эту риторику подхватили российские СМИ, утверждающие, что Украина разрабатывает «грязную бомбу» — смесь обычной взрывчатки с радиоактивным материалом, которая распространяет заражение без ядерного взрыва.
Такое ядерное нагнетание — не просто пропаганда; для России оно давно служит стратегическим военным инструментом. Хотя оно и не ослабило решимость украинцев защищать свою страну, оно позволило притормозить военную помощь Запада. Эта нерешительность стоила Украине множества жизней и финансовых ресурсов и привела к нынешней опасной ситуации на фронте. Но чтобы по-настоящему разобраться в ядерной стратегии России, нужно вернуться к истории ядерного разоружения Украины.
Тридцать лет назад, в рамках Будапештского меморандума, Украина отказалась от третьего по величине ядерного арсенала в мире, унаследованного после распада Советского Союза. В обмен Россия, США и Великобритания предоставили «гарантии безопасности», обязавшись уважать суверенитет и границы Украины.
Тем не менее когда Россия аннексировала Крым в 2014 году и когда она начала полномасштабное вторжение в 2022, эти гарантии оказались пустышкой. За несколько дней до начала полномасштабного вторжения президент Украины Владимир Зеленский вновь ссылался на Будапештский меморандум, запрашивая консультации с гарантами. В ответ Россия направила свои войска в сторону Киева.
Удивительно, но Будапештский меморандум редко упоминается в западных обсуждениях помощи Украине. Многие в США, включая политиков, и вовсе не знают о нем. Когда я спросил помощника конгрессмена, почему договор так редко упоминают, он ответил: «Хороший вопрос».
В Украине меморандум стал синонимом предательства. Однако важно понять, что решение Украины о разоружении было обусловлено целым множеством факторов: здесь и болезненное наследие Чернобыльской катастрофы 1986 года, и стремление к интеграции в международное сообщество, и потребность в западной финансовой помощи, и сильное политическое давление со стороны России и США.
Заявление Зеленского о «НАТО или ядерном оружии» демонстрирует, что украинцы полностью утратили доверие к режиму нераспространения ядерного оружия. Западные страны, защищенные ядерным зонтом НАТО, лишь теперь начинают осознавать это.
Стивен Пайфер, бывший американский переговорщик по Будапештскому меморандуму, в 2022 году предупредил, что «меры по нераспространению ядерного оружия могут стать еще одной значительной жертвой войны». Действительно, Договор по СНВ-3 (New START), единственный действующий договор о контроле над ядерными вооружениями между США и Россией, истекает в феврале 2026 года. Его истечение может открыть новую эпоху неограниченной ядерной гонки вооружений. Ситуацию усугубляют быстрое расширение ядерного арсенала Китая и планы США по модернизации своих ядерных вооружений. Нынешнее поколение вновь оказалось лицом к лицу с угрозой ядерной катастрофы.
В тени ядерной бомбы
Решится ли Путин использовать ядерное оружие? Эксперты считают, что это маловероятно, но также признают, что никто — даже Путин — не знает этого наверняка.
Авторы исследования российской стратегии управления эскалацией, проведенного в 2020 году, пришли к выводу, что в случае региональной войны — уменьшенной версии потенциального конфликта между Россией и НАТО — российские вооруженные силы могут прибегнуть к тактическому ядерному оружию либо на поле боя, либо для демонстрации силы. Однако, несмотря на агрессивную риторику, конкретных доказательств того, что Россия готовится к такой эскалации в Украине, нет.
Профессор стратегических исследований Филиппс О’Брайен отмечает, что, согласно академическим моделям и военным играм [упражнениям, разыгрываемым военными аналитиками с целью просчитать наиболее вероятные решения участников военного конфликта и их последствия – прим. После], Россия уже должна была прибегнуть к ядерному оружию. Однако этого не произошло — вероятно, из-за давления со стороны Китая и Индии. Конфликт, затянувшийся из-за нехватки военной помощи со стороны Запада, увеличивает риск. Долгая кровавая война усиливает напряженность и может подтолкнуть Путина к отчаянным мерам. Этот аргумент противоречит западной стратегии замирения Путина путем ограничения поддержки Украины, поскольку стратегия «кипячения на медленном огне» может оказаться еще более рискованной. Кроме того, опираясь на исторические уроки бомбардировок Хиросимы и Нагасаки, Марьяна Буджерин предполагает, что даже если Россия будет выигрывать, она все равно сможет использовать ядерное оружие для формирования послевоенной динамики Европы.
Судя по тому, что было в прошлом, Путин следует юридической логике. Например, за односторонней приостановкой Россией Договора об обычных вооружениях в Европе последовало вторжение в Грузию в 2008 году, а официальное признание сепаратистских «республик» произошло перед полномасштабным вторжением в Украину. Поэтому поправки к российской ядерной доктрине и денонсация Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний указывают на ненулевую вероятность использования ядерного оружия.
Запорожская атомная электростанция как ядерная удавка
Возможно, самой непосредственной ядерной угрозой является не бомба, а напряженная ситуация на Запорожской атомной электростанции (ЗАЭС), крупнейшем ядерном объекте Европы. С момента начала полномасштабного вторжения российские силы оккупировали ЗАЭС, и она представляет собой гораздо более серьезное средство давления на Украину, чем угрозы Путина по использованию ядерного оружия. На территории ЗАЭС находятся российские военнослужащие, а также танки, бронетранспортеры и служебные автомобили. Российские войска разместили противопехотные мины как внутри, так и снаружи станции. ЗАЭС была фактически превращена в военную базу, на которой размещены оборудование и учебные артиллерийские подразделения, которые, не боясь украинских контратак, обстреливают Никополь.
Присутствие военной техники и личного состава не только увеличивает риски для систем безопасности станции, но и ограничивает доступ к объекту, препятствуя работе ядерных инженеров. Также эта ситуация создает крайне тревожную атмосферу для персонала станции, что дополнительно ставит под угрозу эксплуатационную безопасность.
История показала, что безопасность атомных станций во многом зависит от операторов. С начала оккупации украинские инженеры работают под постоянной угрозой со стороны оккупационных войск, а условия жизни в Энергодаре, городе рядом с ЗАЭС, где проживают работники, значительно ухудшились. Российские войска принуждают работников ЗАЭС к труду, существуют многочисленные свидетельства пыток. Андрей Гончарук, водолаз ЗАЭС, был замучен до смерти после того, как отказался помогать оккупантам откачать воду из системы охлаждения и остановить насосы, необходимые для безопасности реактора. Даже когда станция не вырабатывает электричество, атомные электростанции требуют постоянного охлаждения, чтобы предотвратить плавление реактора — катастрофу, подобную аварии на Фукусиме в 2011 году. Зеленский официально признал героический поступок Гончарука и посмертно наградил его Орденом Мужества.
Для того чтобы станция охлаждалась, необходима бесперебойная подача воды и электроэнергии. Электроснабжение многократно прерывалось из-за повреждения линий электропередачи в результате военных действий. В таких случаях станция зависит от резервных дизельных генераторов. Если эти генераторы выйдут из строя, реактор, скорее всего, расплавится. Поскольку ЗАЭС использует для охлаждения воду из Каховского водохранилища, после разрушения Россией Каховской дамбы водоснабжение было поставлено под угрозу. Однако Министерство энергетики Украины сообщает, что уровень воды в охлаждающем бассейне на ЗАЭС не меняется.
Еще одна проблема — нехватка персонала. До начала войны на ЗАЭС и в Энергодаре работало 12 тысяч человек, однако 80% украинских работников сумели эвакуироваться. В настоящее время на станции работают только 5 000 сотрудников. Оккупационные власти признают, что людей не хватает, и планируют увеличить численность персонала до 6 тысяч человек, но квалификация этих новых сотрудников вызывает сомнения. Мне известно о десяти украинских ядерных инженерах, похищенных оккупационными войсками, чье местонахождение сейчас неизвестно. Оставшиеся украинские сотрудники — от которых зависит безопасность всей станции — фактически удерживаются россиянами в заложниках и вынуждены получать российское гражданство, чтобы работать на станции и иметь доступ к базовым социальным услугам и здравоохранению.
Союз обеспокоенных ученых (The Union of Concerned Scientists) предупредил о катастрофических последствиях в случае атаки станции. Они также отмечают, что содержание остановленных реакторов с топливом в активной зоне на Запорожской станции — ситуация нештатная и в силу неизвестных условий значительно повышает риски. Менее чем через неделю после того, как Украина вторглась в Курскую область, на ЗАЭС вспыхнул пожар — после нескольких взрывов, которые повредили системы охлаждения станции. Генеральный директор МАГАТЭ Рафаэль Гросси предупредил: «Подобные безответственные нападения ставят под угрозу ядерную безопасность на станции и увеличивают риск ядерной аварии. Они должны прекратиться немедленно». Гросси не возложил вину на кого-либо конкретно. МАГАТЭ ежедневно сообщает о военной активности вблизи и взрывах, время от времени раздающихся около станции станции.
Стоит отметить, что МАГАТЭ не является нейтральной стороной — заместитель генерального директора Агентства Михаил Чудаков ранее руководил российской компанией «Росэнергоатом», что вызывает опасения по поводу возможного конфликта интересов. В марте 2022 года организация Greenpeace East Asia призвала МАГАТЭ приостановить назначение Чудакова, чтобы сохранить репутацию организации, поскольку его назначение, вероятно, потребовало поддержки Путина. Greenpeace Germany также осудила МАГАТЭ за то, что те не указали, что истинная угроза безопасности на ЗАЭС исходит от России.
В анналах ядерной истории ЗАЭС станет еще одним примером того, почему ядерная энергетика не может считаться безопасной. На этом фоне контрастно выглядит энтузиазм МАГАТЭ в продвижении ядерной энергетики как решения проблемы изменения климата — несмотря на то, что она не является ни экономически жизнеспособной, ни масштабируемой, не говоря уже о значительных проблемах с безопасностью (будем откровенны, МАГАТЭ — не единственная организация, занимающаяся подобным). Точно так же как международные организации, включая МАГАТЭ, приуменьшали последствия Чернобыля — самой чудовищной ядерной катастрофы, — МАГАТЭ недооценивает ситуацию на ЗАЭС.
Что делать?
Действия России на ЗАЭС, провокации на другой украинской АЭС, оккупация Чернобыльской атомной электростанции в 2022 году как неотъемлемая часть неудавшегося блицкрига, а также ядерная риторика и выход из ключевых договоров по вооружениям являются частью более широкой стратегии, справедливо названной Георгием Балаканом в начале полномасштабного вторжения «гибридной ядерной войной». Гибридный характер ядерной войны против Украины помогает оправдывать на официальном уровне неприкрытую жестокость России в войне с использованием обычных вооружений. Так же как и предыдущие гибридные войны с использованием обычных вооружений в Молдове, Грузии и в Украине до 2022 года, ядерная гибридная война делает мир менее безопасным.
Что же делать? Наиболее эффективным решением является победа Украины, которая может проложить путь к демократическим преобразованиям в России и долговременному миру в Европе. В краткосрочной перспективе необходимо поддерживать устойчивую военную и гуманитарную помощь Украине.
Поскольку впервые с 1985 года начал расширяться глобальный ядерный арсенал, мы должны черпать вдохновение из примеров массовой мобилизации прошлых поколений, чьи усилия привели к важнейшим соглашениям по контролю над вооружениями. Например, если вы, как и я — физик (даже если вы всего лишь студент бакалавриата), — подумайте о вступлении в Коалицию физиков за сокращение ядерных угроз.
Кроме того, нельзя ни в коем случае закрывать глаза на ядерную угрозу на ЗАЭС и нужно всеми силами поддерживать меры по ее нейтрализации. Известный украинский прогрессивный интеллектуал и солдат Тарас Билоус предложил Генеральной Ассамблее ООН создать демилитаризованную зону вокруг станции, как это было сделано во время Суэцкого кризиса в 1956 году. Петицию в поддержку этой инициативы необходимо поддерживать и распространять. Хотя международные институты в настоящее время неэффективны — это стало очевидно в контексте катастрофической войны Израиля с Газой, — призыв международного сообщества все же может оказать какое-то влияние на ситуацию. Это особенно важно в свете возвращения администрации Трампа, которая призывает к прекращению огня. Резолюция ООН о демилитаризации ЗАЭС стала бы не только значительным шагом к снижению ядерных рисков в регионе, но и важной победой народной дипломатии.
