В условиях военной цензуры и законодательства, предусматривающего наказание за прямое высказывание о войне, сновидения становятся одним из источников изучения общественных настроений. В снах отдельных людей есть место тревогам, страхам и надеждам, которые разделяют многие и которые остаются невысказанными. В этом смысле сновидения — это не только резервуар разрозненных элементов коллективной травмы, но и способ эту травму канализировать и описать. Так, на фоне военной агрессии России в Украине сны россиян могут пролить свет на то, как эта агрессия ими воспринимается, а также на целый ряд психоэмоциональных реакций, которые она вызывает. 

В начале марта 2022 года наш коллектив — группа российских социологов — инициировал исследовательский проект по изучению сновидений. В рамках этого проекта нам удалось собрать более 1000 снов, увиденных россиянами за прошедший год. И хотя пока еще рано затевать разговор об анализе данных (методология требует корректировки, да и выборка, разумеется, не является репрезентативной), собранный материал, как кажется, сам по себе представляет немалый интерес. 

Одна из предсказуемых особенностей этих снов — преобладание мотивов насилия, смерти и разрушения. Многим из тех, кто находится вдали от театра военных действий, тем не менее, снятся бомбардировки городов, взрывы, марширующие по улицам солдаты, обрушающиеся здания и парады восставших мертвецов. В этих снах люди встречаются со страхом потерять на войне близких, отчаянием, собственной растерянностью и дезориентацией, переживают уязвимость, отчуждение и недоверие к окружающему миру. Мы можем наблюдать общество, которое, кажется, глубоко травмировано самим фактом войны. Как показывают собранные сновидения, на фоне затяжного военного конфликта насилие очень быстро стало одновременно привычным и приняло фантасмагорические формы. Будучи оборотной стороной государственного культа военной мощи и воинской славы, сны о войне и сопряженной с ней жестокости становятся частью нашей повседневности. Так, одна из респонденток описывает, как в своем сне оказывается в бомбоубежище, которое представляет собой грязный и запутанный лабиринт. Двигаясь по убежищу-лабиринту, сновидица пытается убежать от врагов — и не справляется с задачей: 

«Вроде бы сон появился на излете первой недели войны. Помню не очень много подробностей. Но там было бомбоубежище (какое-то большое подземное помещение с запутанной структурой, разветвлениями и тупиками, грязное и неуютное, с очень слабым освещением). При этом в какой-то момент оказалось, что в это пространство проникли враги и ищут меня. Ужас сна заключался в невозможности определиться, что хуже: остаться и пытаться прятаться от врагов или попытаться выбраться наружу, где творится какой-то непонятный кошмар. В итоге меня схватили при попытке выбраться наружу. Помню чувство отчаяния бесконечного, от которого и проснулась, кажется». 

Другая сновидица обнаруживает себя в деревне, окруженной лесом, и просыпается от взрывов. Она понимает, что сейчас 41-й год и знает, что случится в недалеком будущем. Отец говорит ей, что все закончится очень скоро, но она уверена, что война будет затяжной, и миллионы людей погибнут. Этот сон передает переживание неизбежности и отчаяние, которое люди испытывают, предполагая, что война будет долгой и разрушительной:

«Приснилось, как будто я в какой-то деревне, окруженной лесом, просыпаюсь рано утром от взрывов. Выхожу на крыльцо, вижу, что бомбят с самолетов и четко понимаю, что сейчас 41 год и я заброшена в то время и знаю все, что будет дальше. Ко мне подходит отец. Я ему говорю: надо уезжать. Он мне: ничего страшного, все закончится уже ко 2 июля (почему-то именно эта дата). Если тогда не закончится, уже будем думать. А я начинаю рыдать, потому что меня накрывает всем непостижимым ужасом знаний о будущем, и я говорю ему: она не закончится, она будет идти 4 года и погибнут десятки миллионов. А он улыбается, смотрит на меня, как на дурочку и с сочувствием. На этом я проснулась». 

Еще один показательный сон — о ядерном взрыве, грибовидном облаке, которое можно наблюдать из разных уголков страны. В определенный момент катастрофа неминуемо проникнет в каждый дом, где бы этот дом ни находился. Сон заканчивается прежде, чем сновидец успевает увидеть последствия взрыва, но, разумеется, преисполнен ужаса перед ними. 

«Ядерный «гриб». Его почему-то было видно и здесь, на Урале. Мы шли с подругой по нашему району на окраине города около леса. И я обратил её внимание, что за зданием спорткомплекса виднеется «гриб». «Дед всё-таки херанул кнопку», — сказал я подруге. На этом сон кончился, поэтому ядерного пепла, ядерной зимы или собственной смерти я увидеть не успел».

Сны, однако, не только выражают экзистенциальный страх и потерянность перед лицом неотвратимой угрозы, но и способы, с помощью которых люди пытаются подготовиться к возможному террору, избежать опасности и справиться с травмой. Более того, во время войны публичный рассказ о собственных сновидениях может стать отдушиной, источником надежды и коллективного поиска способов сопротивления. Многие россияне мечтают о справедливости и мире, в котором человека не будут судить по его национальной принадлежности, родному языку или политическим убеждениям. Вопреки наблюдаемой разобщенности россиян, собранные сновидения отражают стремление к обществу, основанному на солидарности, сострадании и уважении человеческого достоинства. Некоторые из этих снов недвусмысленно указывают на внутреннее требование скорейших социальных и политических изменений. Встречаются сны, которые, по словам самих сновидцев, символизирует надежду на возможность организованного протеста в России. В одном из них вымышленный персонаж по имени Битлджус возглавляет массовый протест: 

«Снилось, что лидером протеста в России стал Битлджус. Вел нас в атаку со словами: «Сейчас мы покажем, кого на самом деле было 70%»».

Возможно, Битлджус — это образ нехарактерного для российского политического ландшафта политика и нового лидера оппозиции. Возможно, этот образ также указывает на способность популярной культуры вдохновлять людей на политические перемены. Можно предположить, что 70% — отсылка к перевыборам 2018 года, которые Путин выиграл, заручившись поддержкой, как тогда насчитали, 77% голосов. Таким образом, сон оспаривает как легитимность самих выборов, так и избранного президента.

Другой сновидец и вовсе оказывается в самой гуще протеста. Содержание его сна говорит само за себя: 

«Снилось, что я на Пушкинской площади в Москве. Она не похожа на обычную, но я знаю точно, [что это она] во время какого-то знакового митинга 2010-х, куда я попала как будто из настоящего времени. Люди вокруг стоят беспорядочной редкой толпой, силовики выхватывают из нее тех, кто приметны или пытаются убегать, поэтому я в своей черной одежде тихо стою за деревом и наблюдаю (почему-то на Пушкинской растет много деревьев). Силовики все тоже в черном, в массивной экипировке, и я думаю, что да, вот в наши годы они выглядят менее угрожающе, конечно, удивительно, что в 2010-е мы не боялись выходить на улицы. Юноша неподалеку от меня, вроде как фотограф, видит винтилово и начинает бежать, я понимаю, что его теперь заметят и схватят тоже, и кричу что-то вслед, догоняю, пытаясь остановить. В ответ он указывает мне на толпу, которую мы все это время не видели: люди собираются кучнее, организуются и понемногу двигаются вперед всей массой. Вперед — это не к силовикам и автозакам, а в противоположном направлении, но я знаю, что это направление правильное и движение нужно, чтобы куда-то прийти, а не просто сбежать. Впервые за все время участия в уличных акциях протеста я чувствую, что мы в силах что-то изменить прямо здесь и сейчас, что что-то уже произошло и не будет как прежде, что надежда есть».

Еще один из описанных снов — квинтэссенция протестного настроения, которое сновидица мечтает разделить с родными и близкими. Действующая власть здесь фигурирует в роли общего врага: резкое выступление одного из членов семьи против действующей власти, вопреки опасениям, оборачивается не семейным конфликтом, а безоговорочной солидаризацией:

«Мне приснилась, как моя семья хором шлет путина нах@й. Помню, что я начала первой, и мне казалось, что они меня не поддержат и/или подвергнут остракизму за такие слова. Но потом оказалось, что мы все хотим одного и того же».

Дискурсивный контекст войны в Украине (идеологемы, официальные исторические нарративы и пр.) во снах также дают о себе знать. Российский режим использовал войну в том числе для собственной легитимации: «спецоперация» описывается как борьба с гегемонией «коллективного запада», цель которой — защита российских интересов. Содержательные элементы пропаганды, цензура и репрессии преследуют россиян и во сне. Примечательно, что действующие лица, которые являются антагонистами, во снах оказываются как персонализированными, так и обобщенными образами государственной машины.

Распространенный сюжет, в котором происходит столкновение противоборствующих сил — бегство от полицейского или омоновца. Но встречаются и сновидения, в которых между персонажем сновидца и его антагонистом возникает прямой и эмоциональный контакт: 

«Я была возле своего дома в Москве. Мне встретился мусор, я с ним завела разговор. Слово за слово, он позвал меня к себе домой, и я, видимо, потому что люблю приключения на свою голову, согласилась. Мы разговаривали с ним и его матерью, они угощали меня чаем, я пыталась понять, что происходит в голове у тех, кто Za. Я спросила его: а почему же ты не отправился на войну. На слове «война» его правый глаз превратился в камеру, она переместилась на лоб и просканировала меня инфракрасным светом. Я тут же исправилась — «на специальную военную операцию», и камера вернулась на место и снова стала его глазом. Мы еще долго разговаривали, я выяснила, что у него умерла сестра и что я на нее похожа, что они суперрелигиозные и имеют тесные связи с Казахстаном. Ничего стимпанковского больше не происходило, но эта камера испугала меня жутко». 

История, описанная ниже, приснилась респонденту 22 сентября 2022 года, на следующий день после объявления частичной мобилизации в стране. Он наглядно иллюстрирует феномен военной цензуры и работу репрессивного аппарата, представленного образом Путина. Одно лишь упоминание украинского города Балаклея, который находится в Изюмском районе Харьковской области, выводит президента из себя, он демонстрирует свою агрессию и жестокость:

«Я на секретной подземной базе занимаюсь какими-то делами. Заходит Путин, почему-то он неожиданно маленький, но я к нему очень почтительно обращаюсь, как к начальнику. Задаю ему несколько вопросов по какому-то делу, ближе к концу разговора случайно проронил «Балаклея». Медленно он краснеет, пучит глаза, достает пистолет из кармана и стреляет мне в живот. Умирая, я схватил его в переходе между двумя дверьми, и мы провалились в пропасть. Дальше уже отстраненно видел, как простреленного человека вытаскивают из этой базы с боями. В конце он уже не замечал, что ранен».

Вообще, во снах россиян то и дело фигурируют исторические персонажи, конкретные политические события, политические деятели разных эпох и даже современные эксперты и лидеры мнений. Помимо Путина людям довольно часто снятся Александр Лукашенко, Сталин, Гитлер и контекст Второй Мировой войны, Рамзан Кадыров, Владимир Соловьев; снятся им также современные оппозиционеры — Екатерина Шульман, Алексей Навальный, а также Владимир Зеленский и Алексей Арестович. 

Социальные проблемы, вызванные войной или обострившиеся на ее фоне, также присутствуют во снах респондентов, в том числе, когда во сне человек сталкивается с ближайшим будущим. Экономический кризис, ограниченная мобильность, коррумпированность чиновников, звезд и бизнесменов, расслоение общества, отчужденность и классовое неравенство — все это вызывает чувство глубокого разочарования. Россияне мечтают о стране, где каждый имеет доступ к образованию, здравоохранению и достойной работе, где все равны перед законом, а политическая власть не сосредоточена в руках небольшой элиты. Помимо обеспокоенности общим и частным экономическим благополучием, в своих сновидениях россияне нередко озабочены потерей связей и взаимопонимания с близкими, тщетностью собственных коммуникативных и активистских усилий, молчанием окружающих на фоне вопиющей несправедливости. «Из-за отсутствия денег и маленьких зарплат в России начался массовый голод», «ведущая в блоке новостей рассказывает, что всё у нас хорошо, а умирающие от голода россияне — на самом деле злобные предатели родины», «мораль спектакля была в том, что низовой фем-активизм никому не нужен», «я проснулась разбитая с чувством острой несправедливости от всего происходящего в стране, где у меня больше нет голоса» — эти отрывки из собранных сновидений красноречиво свидетельствуют о социально-политических проблемах, которые вызывают у россиян беспокойство на фоне войны.

Озабоченность части россиян непреодолимой пропастью, теперь и в будущем разделяющую жителей Украины и России, также дает о себе знать в их снах. Невозможность дружбы, принятия и понимания между ними вызывает глубокую печаль:

«Снилось, что я еду на старой электричке с деревянными сидушками, и в окно вижу разрушенные войной мосты какие-то, железяки рыжие, и оно заросло уже текстурами ярко-зеленого густого мха, и снаружи поезда все фоткают мирные девушки, но вокруг еще живо [воспоминание о войне], потому что недавно было. И я заплакала. А меня спрашивает сосед участливо и с узнаваемым акцентом «откуда вы», а я не могу сказать «из Москвы», потому что еду по территории Украины. Но сказала, потому что этого ж не изменить, что из Москвы. Я родилась тут, это мой город. И сразу вокруг меня такая зона отчуждения во сне».

Еще один сюжет — об идентичности, переживанию которой теперь сопутствует переживание стыда, вины и растерянности. Стигматизация, самоцензура, отверженность, клеймо агрессора — все это возникает во сне вместе с тревогой, потребностью в принадлежности к сообществу и желанием вернуться к довоенной жизни. Здесь присутствует повторяющийся мотив невозможности найти общий язык с жителями других стран:

«Мне снилось, что мне удалось переехать в Эстонию одной, но у меня нет ничего: ни денег, ни вещей, негде остановиться. На улице темно, я одна слоняюсь по городу, стараюсь не говорить по-русски или говорю с акцентом, чтобы не привлекать внимание. Но понимаю: если я буду устраиваться на работу, то придется показать паспорт. Я вспоминаю, что у меня есть дальняя знакомая с мужем и ребенком. Я нахожу ее квартиру. Она очень любезна и пускает меня на пару дней. Я переживаю, что за два дня не найду ни жилье, ни работу. Сон был подробный и бытовой, про их жизнь, но я не помню. Женщина куда-то уезжает, готовится к конкурсу какому-то. Ее муж смотрит фильм. А я все брожу по темному городу, где нет ни одного фонаря, не зная, что делать. Я делаю вывод, что никакой пропаганды в этой стране нет, все чушь. Раздается сирена, толпы людей куда-то идут, я среди них. Чувство обволакивающей безысходности».

Ощущение бессилия и уязвимости перед лицом порой бесчеловечного насилия, а также чувство предательства и недоверия на фоне дезинформации и пропаганды находят свое выражение в поистине ужасающих образах: 

«Снилось как наши околознаменитые люди типа Пореченкова и Петросяна укладывали трех детей двух-трех лет в устройство вроде полого колеса, закрывали его, прокручивали, а после одного оборота из колеса вываливались двое живых и один мертвый ребенок. Такая русская рулетка».

Игра в «русскую рулетку» — экстремальная забава с летальным исходом, в которую теперь насильно вовлечены малолетние дети — зловещая метафора. В данном случае она выражает не только фатализм и обреченность, но и беспрецедентную жестокость играющих по отношению к другим. То, что эту жестокую игру ведут известный актер Михаил Пореченков и телеведущий-юморист Евгений Петросян, поддержавшие российских солдат и политику Кремля, показывает, что, по мнению простых граждан, российская элита не просто пренебрегает человеческой жизнью, но готова ради забавы принести в жертву режиму самых невинных и незащищенных — детей и молодых ребят.

Наконец, еще один мотив — возможность исправить непоправимую ошибку, повлиять на происходящее, сделать мир добрее и дружелюбнее. Так, например, одно из сновидений отражает озабоченность сновидца не только политической обстановкой и возможной гибелью знакомых, которые были частью довоенного мира, но и надежду на доброе слово постороннего и знаменитого человека: 

«Сегодня снилось много каких-либо политических сводок, голова Путина по телевизору, но я хочу выделить два сюжета. Мы с парнем из моей школы (который погиб в Украине несколько недель назад русским солдатом) уже находились в России с санкциями, разруха, бесперспективняк, все, к чему мы идем, в моем сне уже наступило. Почему-то мы взяли лопаты и пошли колоть лед во дворе, чтобы было красивее, чтобы людям было удобнее ходить. Мимо нас на тачке проехал Николай Соболев и снял нас на видео с комментарием: я надеюсь, таких классных людей много в нашей стране». 

Разбивание льда и уборка во дворе — своего рода сопротивление происходящему и попытка его разбить, преодолеть чередой последовательных усилий. Поддержка от Николая Соболева, популярного блогера, который недавно был внесен в реестр иностранных агентов (блогер пока еще остается в России), сигнализирует о желании получить одобрение человека, с которым сохраняются общие ценности. 

Потребность в политических единомышленниках, их одобрение и страх осуждения — как со стороны близких, так и со стороны украинцев — то и дело проявляют себя во снах, сопровождая образы отрицания или исправления установившегося порядка. В этом смысле сны, которые россияне видят сегодня, не только раскрывают их тревоги и страхи, но и сопротивляются — пусть на уровне внутренней жизни — доминирующим нарративам и сценариям. Многие россияне мечтают о мире, прекращении страданий гражданского населения и о крахе политического режима. Они мечтают о понимании и возможности объединиться друг с другом на новых основаниях. И о будущем, в котором между простыми гражданами России и Украины, несмотря ни на что, не будет вражды.