После начала полномасштабного вторжения в Украину антимигрантские настроения внутри России усилились. По данным опроса «Левада-Центра», в 2023–2024 годах недовольство приезжими стало главным социальным беспокойством граждан, обогнав такие проблемы, как имущественное неравенство, недоступность образования и медицинской помощи. Сильнейший всплеск ксенофобии и нападений на тех, кто выглядит как «нерусские», пришелся на весну 2024 после теракта в «Крокусе». Однако тенденция прослеживалась и до этого и была связана не столько с терактом, сколько с общим увеличением агрессии и страха в обществе в последнее время. Такие настроения проявились на фоне ужесточения миграционной политики, радикальных высказываний официальных лиц и роста популярности новых ультраправых движений. Причем среди последних есть как те, кто поддерживает власть, так и те, кто критикует ее за недостаточно решительные действия на фронте в Украине и в других вопросах.
Важно, что теперь инициативы власти направлены уже не только против взрослых, но и и против наиболее уязвимой группы — детей с миграционных опытом. Так, в августе 2024 года в Госдуму внесли законопроект, предлагающий не считать работу основанием для пребывания членов семьи мигранто:к в России. По действующему сейчас закону супруги и несовершеннолетние дети могут приехать в Россию вместе с мигрант:кой, а в случае принятия нового закона родители должны будут оставить детей до 18 лет на родине. Это значит, что семейные связи будут разорваны, а жизнь детей значительно ухудшится. Пока что законопроект направили на доработку. Но уже сейчас многие политики используют его как способ привлечения внимания избиратель:ниц, разделяющих их антимигрантские предубеждения. Кроме того, так официальные лица нагнетают ксенофобные настроения. Например, председатель Государственной думы Вячеслав Володин и бывший президент, заместитель председателя Совета Безопасности Дмитрий Медведев предлагают в будущем еще больше усложнить меры для легального пребывания иностранных граждан:ок и их семей в России.
Ксенофобные законодательные инициативы против детей
Сегодня несколько законов прямо направлены на ограничение права детей на школьное образование. 12 декабря Государственная дума сразу во втором и третьем чтении приняла, а 20 декабря Совет Федерации утвердил законопроект, который вводит обязательную проверку знания русского языка для детей с иностранным гражданством, запрещает обучение в школе тем, кто не сдал языковой тест, и устанавливает дополнительный контроль «легальности» пребывания потенциальных школьни:ц в России. Автор:ки законопроекта — все тот же Вячеслав Володин, а также его заместительница Ирина Яровая при участии руководителей фракций и профильных комитетов. Законопроект, внесенный в ноябре, Госдума приняла практически молниеносно. Он вступит в силу с 1 апреля 2025.
В сентябре в Госдуму внесли и еще один радикальный законопроект: о платном образовании для детей иностранных граждан:ок. Один из авторов законопроекта — глава комитета Госдумы по труду, социальной политике и делам ветеранов Ярослав Нилов — провел целую пиар-кампанию в СМИ, чтобы обосновать необходимость этого закона. В качестве обоснования он указывал на предполагаемую нехватку мест в образовательных учреждениях из-за детей с миграционным опытом, хотя эта связь ничем не подтверждена. Судьба этого законопроекта пока неизвестна. Однако сама публичная дискуссия вокруг подобных ксенофобных законопроектов и высказываний официальных лиц негативно влияет на ситуацию, так как усиливает антимигрантские настроения родителей и администрации школ.
Что касается уже принятого в декабре законопроекта, то в нем оговаривается дополнительная проверка «законности» нахождения детей на территории России. Что это значит? Автор:ки текста подчеркивают некий универсальный принцип «легальности». «С нелегальной миграцией должны бороться все страны, потому что это вопросы правонарушений», — заявляет Володин. Однако в российском правовом поле действует множество разных бюрократических норм в отношении мигранто:к. Например, человек может въехать в страну легально и иметь право находиться в ней, но при этом не продлить патент на работу или медицинскую страховку, или оформить документы в конторе без лицензии, или иметь временную, а не постоянную регистрацию и т. д. Все это делает понятие «(не)легальности» максимально размытым. Поскольку закон не оговаривает, какие именно документы родителей будут проверять при поступлении ребенка в школу, это создает дополнительное пространство для вымогательств и дискриминации семей с миграционным опытом.
Правила и практики приема в школу
В России существует большое количество разнообразных документов, которые регулируют прием в школу. Однако на практике важно, как трактуют законы администрации школы и какие неофициальные практики они применяют. Юридическая сторона зачисления в школу и до недавних инициатив была неясной. Статья 26 «Всеобщей декларации прав человека» говорит, что каждый человек имеет право на бесплатное, хотя бы начальное образование. 62 статья Конституции РФ говорит, что иностранные граждане обладают теми же правами, что и граждане России, если в федеральном законе не оговорено иное (и статья 43 относит начальное и среднее образование к числу таких прав).
Однако существуют акты более низкого уровня, на которые ориентируются школы и которые идут вразрез с международным правом и федеральным российским законодательством. В частности, в 2014 году Министерство образования и науки выпустило Приказ 32: по нему при поступлении в школу необходима постоянная регистрация. В 2020 году Министерство просвещения опубликовало Приказ 236 о приеме в детские сады: он предоставил образовательным учреждениям самостоятельно регулировать правила приема.
На основании этих постановлений директор:ки школ незаконно отказывали детям с миграционным опытом в зачислении в школу. Прежде всего, согласно исследованию петербургских школ, это касалось престижных гимназий и школ с углубленным изучением каких-то предметов. Рядовые, менее популярные школы часто проявляли более лояльное отношение при рассмотрении документов, поскольку им было важно набрать необходимое количество учени:ц. Например, ребенка, имевшего регистрацию на три месяца, могли принять на учебу и не требовать дополнительных документов. Об этом заведуюшая одной из петербургских школ рассказывала в 2017 году авторке этого текста. Она также отмечала, что администрация школы закрывала глаза на ситуацию с документами из-за нехватки детей для открытия первых классов, поскольку финансирование школы зависело от количества учени:ц. Тем не менее ситуация для семей мигранто:к постепенно ухудшалась: в крупных городах доступ к образованию становился все более ограниченным, затрагивая практически все школы. Указание на приказ о постоянной регистрации стало частью неформальной практики: если родители знали о законах более высокого уровня и готовы были отстаивать свои права, то, как правило, детей в школу зачисляли. Правозащитни:цы успешно помогали семьям мигранто:к с обращениями в суд, а еще занимались информированием родителей о правах. Упоминание конкретных законов почти всегда гарантировало прием в образовательные учреждения. Однако часто родители-мигрант:ки не знают о своих правах, и лишь единицы обращаются за помощью в НКО.
Что меняется в доступе в школы?
Правозащитни:цы, посольства и диаспоральные организации отмечают, что доступ детей из семей с миграционным опытом в школы и детские сады сейчас особенно затруднен. Сотрудница правозащитной организации, помогающей мигрант:кам и бежен:кам, рассказывала авторке этого текста, что трудовые мигрант:ки обращаются к ним после того, как учителя или директора школ без стеснения заявляют, что получили указание от вышестоящих органов зачислять в учебные учреждения только граждан:ок Российской Федерации. По словам правозащитницы, пожелавшей остаться анонимной, в последние годы система приема в школу в принципе усложнилась и стала более бюрократизированной, но сложнее всего стало именно иностранным граждан:кам. «У меня даже была женщина из Кыргызстана, которая сказала, что пыталась найти такой закон [о возможности приема в школы только граждан РФ] и не нашла в интернете. Все потому, что такого закона не существует», — отмечает правозащитница.
По ее словам, «в судебных разбирательствах с департаментами образования суды в основном встают на сторону детей. Так, через суд возможно детей устраивать в школу, но это долго и непросто, и не все мигранты на это готовы. Многие и вовсе боятся судебных разбирательств и отказываются идти дальше».
В сентябре 2024 МИД Кыргызстана сообщило о росте числа обращений из Москвы и Московской области в связи с отказами в приеме в школы детей граждан Кыргызстана. По данным МИДа, на 18 сентября, то есть уже во время учебного года, 224 ребенка с гражданством Кыргызстана ждали зачисления в школы Москвы и области. Однако, комментируя эти данные авторке материала, Валентина Чупик, правозащитница и директорка инициативы Tong Jahoni, сообщала, что это заниженная статистика: только в их организацию обратились вдвое больше родителей из Кыргызстана, чьих детей отказываются принимать в школы Москвы. По словам правозащитницы, школы ссылаются на «указание сверху не брать никого, кроме украинцев».
Языковая адаптация
Когда ксенофобно настроенные политик:ессы говорят о миграции, они часто делают упор на страшные истории о школах, где дети не говорят на русском языке. Нередко можно услышать и неизвестно откуда взявшуюся статистику. «В некоторых классах три четверти людей, первоклашки, не говорят по-русски», — заявил, например, Дмитрий Медведев. Однако на самом деле довольно сложно сказать, какой процент учени:ц не владеет русским языком в достаточной степени. Сложности с подсчетами связаны прежде всего с их методикой: кого считают нуждающимися в помощи при обучении на русском? Часто, говоря о количестве «детей мигрантов» в школах, люди смешивают три разных подхода.
Первый подход состоит в том, чтобы просто считать всех иностранных граждан:ок. По данным исследований, заказанных Министерством просвещения, в 2022 году иностранные граждан:ки составляли 1,5% от общего числа учащихся в средних учебных заведениях. Кстати, этот процент существенно ниже, чем в других странах с постоянной миграцией. Неравномерное распределение детей приводит к появлению школ, где выше процент детей с миграционным опытом, но нигде не бывает такого большого числа, которые упоминают политик:ессы. Автор:ки отчета для Министерства образования указывают, что только в 36 российских школах процент иностран:ок составляет от 3 до 10%. Но 29 из этих 36 школ находятся в аннексированной зоне, в Крыму, не относящемуся к международно признанной территории России, то есть речь идет о граждан:ках Украины. Очевидно, что мигрант:ками они не являются. Однако еще важнее, что такой подход не дает оснований для понимания о том, сколько детей-инофонов: граждан:ки Украины, особенно из восточных областей, обычно владеют русским языком, а граждан:ки России из числа коренных народов или получившие гражданство семьи из бывших советских республик могут нуждаться в языковой адаптации.
Другой подход — когда «детьми мигранто:к» объявляют всех «неславян». Например, обладающие предубеждениями родители пишут в чатах о том, что в школе «много мигрантов» и они не хотят отдавать туда своих детей, или формируют требования к администрации ограничить число «детей мигрантов». Они ничего не знают о гражданстве или уровне владения языком учащихся и опираются исключительно на визуальное восприятие школьного коридора или детской площадки.
Наконец, третий подход предполагает внимание к знанию языка. Дети, не владеющие русским языком в достаточной для обучения степени, нуждаются в помощи учитель:ниц, в дополнительных занятиях или интеграционных программах. Сюда могут относиться и дети с гражданством РФ из национальных республик. Этот подход исходит прежде всего из интересов детей и учитель:ниц, для которых важно организовать учебный процесс.
Эти подходы могут пересекаться: например, дети без гражданства РФ могут владеть русским языком, а «небелый» ребенок может не иметь гражданства. Однако в школах могут быть визуально отличающиеся дети, владеющие русским как родным, дети с иностранным гражданством, хорошо знающие русский, и наоборот. Сотрудница правозащитной организации, работающей с мигрант:ками и бежен:ками, рассказала авторке этого материала, что часто встречает семьи, уже получившие гражданство РФ, в которых дети не говорят по-русски. Однако в разных случаях любую из этих групп называют «мигрантами», что позволяет манипулировать общественным мнением.
Социальная политика государства, в том числе в рамках школы, должна учитывать всех детей: оказывать психологическую помощь в адаптации, поддерживать видимые меньшинства и противодействовать ксенофобии и буллингу на основе этнических предубеждений. Эффективность обучения связана не с цветом кожи детей и не с их гражданством, а со знанием языка, на котором учитель:ница ведет урок. Существуют различные способы улучшить работу в классе с точки зрения владения официальным языком. Сама по себе практика тестирования на знание языка при приеме в школу полезна, только если предполагает предварительную подготовку для тех, кто недостаточно им владеет. Но новый законопроект о запрете на учебу в школе для детей, не владеющих русским, не предлагает никаких мер подготовки.
Интересно, что при обсуждении законопроекта предлагали обеспечить бесплатное изучение русского, однако эти поправки были отклонены. На платные курсы у семей с миграционным опытом обычно нет денег, так же как и на полностью платное среднее образование, как предложено в другом упоминавшемся законопроекте.
Наиболее распространенный в мире способ языковой адаптации — интеграционные классы. Заявление Володина о том, что «вся мировая практика построена на том, что, прежде чем приходишь в учебное заведение, ты должен выучить язык страны, куда приехал», противоречит опыту стран с большим количеством мигрант:ок. Во всех странах Евросоюза, например, существуют программы бесплатной языковой подготовки детей на базе школы. Опыт таких бесплатных углубленных подготовительных занятий русским языком был и в России. Например, в Москве с 2006 почти 10 лет действовала программа «Школы русского языка». Дети год учили язык в отдельной группе, но посещали уроки физкультуры, музыки и другие вместе с обычным классом, чтобы познакомиться со школой. Позднее из-за недостатка финансирования программа была закрыта. В других регионах для освоения детьми нового языка использовали дополнительное время во время продленного дня.
Кроме того, продуктивность обучения увеличивается, если учитель:ницы обладают подготовкой для преподавания русского как иностранного. В прошлом существовали подобные государственные программы дополнительного образования для педагогов, однако сейчас они практически свернуты. Работают только программы, созданные НКО, в частности, «Одинаково Разные» в Калужской области и Новосибирске.
Сейчас чиновни:цы не говорят о финансировании интеграционных классов, дополнительных уроках русского для инофоно:к или подготовке учитель:ниц, а только создают барьеры для детей с миграционным опытом при поступления в школу. Это противоречит международному опыту адаптации мигранто:к, показывающему, что в обучении языку заинтересовано принимающее общество, а наиболее простой путь языковой интеграции — бесплатная школа.
К чему это может привести
Какими могут быть последствия дальнейшего ограничения доступа к образованию для детей из семей с миграционным опытом? Во-первых, это будет приводить к разрывам в семьях мигрантов. Опыт помогающих организаций свидетельствует о том, что если родители не смогли устроить ребенка в школу, то они отправляют его на родину. Для детей это травматичная ситуация. Позднее, уже в подростковом возрасте, эти же дети могут приехать в Россию, но уже без знания русского языка, а значит, их адаптация будет проходить намного сложнее. Наиболее легко интеграция иностран:ок происходит в детском саду и младших классах школы: там дети быстро усваивают язык в ходе общения со своими сверстни:цами. Казалось бы, в России на фоне сокращения рождаемости миграция является ресурсом для пополнения населения, для страны важно получать молодых взрослых, знающих язык и социализировавшихся в России, но новый законопроект действует вопреки логике.
Во-вторых, может увеличиться количество детей, которые живут в России, но не ходят в школу. Дети с миграционным опытом среднего и старшего школьного возраста и так нередко выпадают из системы среднего образования. Нет достоверной статистики о том, сколько детей школьного возраста из семей мигранто:к в России не учатся. Но еще 10 лет назад эксперт:ки указывали, что их число может достигать 20–30% от всех детей с миграционным опытом. В рамках нескольких исследований петербургских школ (в 2009–2010, 2014 и 2018 годах) регулярно встречались дети, которые не учились в школе по нескольку лет. Дети рассказывали, что родители не могли устроить их в школу и в 12–14 лет они были вынуждены работать. Нужно отметить, что среди респонденто:к были только те, кто потом все-таки смогли попасть в школу. При этом они часто упоминали старших сестер, которые не ходят в школу, а помогают на работе или сидят с младшими детьми дошкольного возраста. Получается, что стремление школ не брать детей из семей мигранто:к пересекается и с гендерной дискриминацией: якобы девочкам учиться не обязательно. Вместо того, чтобы через обучение показывать другие возможности для девочек, школы отказывают им в интеграции.
Помимо гуманистических соображений (образование — одно из основополагающих прав человека) важны и практические. Миграция в России уже происходит, и исследование мигранто:к второго поколения в молодом взрослом возрасте (18–35 лет) показывает, что они оказываются успешно интегрированы в социум. Дети, которые живут здесь, уже являются частью общества. Их исключение и создание групп, лишенных образования, способствует лишь усугублению неравенства и радикализации. Гетто — пространственное или символическое — приводит только к расколу в обществе и ненависти.
От неравенства страдают не только те, кого дискриминируют, но и общество в целом. Краткосрочные выгоды от экономии средств на подготовку учител:ьниц и финансирования интеграционных классов в долгосрочной перспективе могут принести серьезные проблемы. От ксенофобной политики в отношении детей не выигрывает никто. Умение понимать других и жить в многоязычном и многокультурном мире — это важный навык социализации, которому дети большинства теперь не смогут научиться в школе.
Совместное будущее создается на основе общих ценностей, которые легче всего передать именно детям. Поэтому социальная политика должна быть направлена на максимальное включение в школы детей из семей с миграционным опытом, им должен быть предоставлен широкий доступ к языковым программам.
