Пацан сказал — пацан сделал. Дворово-криминальная культура и российская власть

Светлана Стивенсон, профессор социологии университета Лондон Метрополитен, давно занимается исследованием российской криминальной культуры, которой, в частности, посвящена ее книга «Жизнь по понятиям. Уличные группировки в России» (2017).

С началом правления Путина в российский политический лексикон пришли весьма своеобразные понятия и обороты — «мочить в сортире», «ответка», «пацан сказал, пацан сделал» и прочие выражения, происходящие из низовой дворово-криминальной культуры, традиционно противостоящей государству. Сейчас же они стали использоваться для того, чтобы подчеркнуть жесткую решимость государственной власти восстановить достоинство страны («подняться с колен») и дать отпор любым врагам. 

Вообще-то начало политической риторике, связанной с  восстановлением достоинства нации, положил еще Борис Ельцин. В своей речи при инаугурации в качестве Президента Российской Федерации в 1991 году, Ельцин сказал: «Великая Россия поднимается с колен! Мы обязательно превратим её в процветающее, демократическое, миролюбивое, правовое и суверенное государство». Однако, в отличие от риторики Ельцина,  который связал достоинство с процветанием, демократией и правом, с приходом Владимира Путина к власти идея восстановления достоинства начинает выражаться через насилие. Как сказал Путин еще в свою бытность премьер-министром,  «Россия может подняться с колен и как следует огреть». Тем самым в путинской риторике язык достоинства подменяется языком чести. Если достоинство опирается на внутренние, самоценные качества, то честь — это  атрибут, который требует внешнего признания. Достоинство защищается законом, а честь — насилием или его угрозой. 

Культура чести характерна для традиционных обществ, и в современном мире осталось немного групп, чьи отношения регулируются в соответствии с ее предписаниями. Главным образом это замкнутые маскулинные сообщества, уличные банды и мафиозные объединения,  и в определенной степени армейско-силовые структуры (1). Здесь по-прежнему царят представления о том, что мир человеческих отношений устроен иерархично, и что место в этой иерархии необходимо защищать всеми возможными способами, включая насилие. 

Обращение Путина к языку «реальных пацанов» — членов уличных и бандитских группировок, можно объяснить особенностями его биографии: детства и юности, проведенных на ленинградских улицах, тесного взаимодействия с представителями постсоветской организованной преступности в бытность заместителем мэра Санкт- Петербурга Собчака и, конечно, многолетней деятельности в качестве офицера КГБ\ФСБ. Но именно язык уличных пацанов оказался наиболее адекватным в выражении видения мира, который строится на представлении о необходимости постоянной демонстрации силы или готовности ее применить. Пацан — суверен на своей территории, и он всегда должен настаивать на своей воле. Если он дает слабину, то неизбежно страдает его репутация, а стало быть, он превращается в потенциальную жертву. Как и в других традиционных культурах чести, пацанские понятия включают в себя необходимость доминирования в любой ситуации, единство слова и действия —  требование отвечать за свои слова — , запрет на демонстрацию оружия без готовности его применить, безусловную лояльность к членам группы и отсутствие реальных обязательств по отношению к тем, кто к ней не принадлежит (2).

Темы, связанные с понятиями о чести,  неоднократно возникали в высказываниях Путина и его окружения.  Еще в начале 2000-го, в интервью Михаилу Леонтьеву , отвечая на слова журналиста о том, что Международный Валютный Фонд обижает Россию, выдвигая бесконечные претензии и требования, Путин прервал его, сказав “Кто нас обидит, тот трёх дней не проживёт.  Не надо с обидами». По понятиям, которым следуют дворово-криминальные группировки,  жаловаться на обиду запрещено, поскольку тем самым человек признает свою слабость и становится жертвой. Настоящий пацан должен не жаловаться, а отвечать силой. 

Слабость ведет к неминуемым посягательствам. В 2004 году, выступая в связи с захватом заложников в Беслане, Путин сказал, что террористы и те, кто их поддерживают и направляют, воспользовались слабостью России.  «Проявили слабость. А слабых — бьют.  Одни — хотят оторвать от нас кусок “пожирнее”, другие — им помогают».

В более поздней риторике нравы улицы начинают цитироваться для обоснования необходимости внешней интервенции. Выступая на Валдайском форуме 2015 года, Путин оправдал решение России вмешаться в конфликт в Сирии, сказав: «Еще 50 лет назад ленинградская улица научила меня правилу: если драка неизбежна, бить надо первым». 

Вслед за Путиным и другие представители государственной власти начинают объяснять свое поведение ссылками на угрозу чести и необходимостью ее защищать с помощью насилия.  В 2018 году генерал Золотов, глава Нацгвардии, публично обратился к Алексею Навальному с требованием «сатисфакции». До этого Навальный обвинил Золотова в присвоении средств на государственных закупках. Золотов пригрозил Навальному физическим возмездием («ответкой»).  В своей речи Золотов, по мнению филолога Максима Кронгауза, смешал советскую бюрократическую лексику с бандитским и армейским сленгом, а также использовал ссылки на понятия дворянской чести Навальный предложил Золотову выяснить отношения в судебном порядке.

Прямые «наезды» на оппонентов стали использоваться и представителями дипломатического корпуса. Члены уличных банд по всему миру, встретив потенциальную жертву, часто начинают беседу, заканчивающуюся отъемом денег или вещей, с требования смотреть в глаза (или, наоборот, приказывают отвести взгляд).  С помощью этого приема они сразу ставят себя в доминирующее положение, заставляя жертву играть по их правилам. (3) Выступая в ООН в 2017 году, заместитель представителя РФ Владимир Сафронков вполне по-пацански наехал на британского представителя, потребовав от него «Посмотри на меня, глаза-то не отводи, что ты глаза отводишь?» Глумление над оппонентом, его публичное оскорбление не подрывают репутацию пацана, а наоборот, укрепляют ее.

Не абстрактные правовые нормы, а слово пацана имеет силу закона.  В феврале 2022, Сергей Лавров в интервью RT заявил, что Россия в диалоге с США по безопасности будет добиваться честного отношения. «Будем добиваться, чтобы все было честно. Не хочу обращаться к жаргону, но у нас есть понятие — «пацан сказал — пацан сделал». По крайней мере, «понятия» должны соблюдаться и на международном уровне», — добавил он. 

Для культур чести не характерно переживание вины. Вина, раскаяние связаны с универсальной этикой, с представлениями о совести. Об этом, например, писал советский филолог Ярхо, обсуждая отсутствие совести у героев древнегреческой трагедии. А вот стыд, позор, вызванный потерей репутации, наоборот, характерен для партикуляристских традиционных сообществ, руководствующихся честью. Отрицание ответственности в случаях, которые могут привести к репутационным потерям (как например, сбитие малазийского Боинга над Донбасом или удары по гражданским целям в войне с Украиной) находится вполне в духе этой культурной логики. 

Но там, где представители культур чести кому-то угрожают, они должны быть готовы осуществить эти угрозы. Так в апреле 2022 Путин, говоря об ответе России на  стратегические угрозы, заявил, что все инструменты для ответа есть, и они будут молниеносно использоваться: «Мы хвастаться не будем, мы будем их использовать». 

Бесконечная тревога по поводу признания своей репутации, готовность немедленно отразить предполагаемые угрозы, презрение к слабому, отрицание универсальных норм  и жесткое следование собственным представлениям о морали — все эти установки членов дворово-криминальной культуры воспроизводятся в политическом поведении российской власти. Они несовместимы с современным миром, и во многом обусловили тот драматический разрыв с ним, который сейчас переживает Россия. 

1. Jardar Østbø. Corrupt and Honorable, Gangster and Nobleman: Naval′nyi, Zolotov, and the Conflicting Moral Cultures in Russian Politics. Cultural Politics 1 July 2020; 16 (2): 171–19
2. Светлана Стивенсон. Жизнь по понятиям. Уличные группировки в России. М.: Страна ОЗ, 2017
3. Jack Katz. Seductions of Crime. Moral and Sensual Attractions of Doing Evil. NY: Basic Books, 1988.