События 23-24 июня уже неоднократно были названы самым опасным внутриполитическим вызовом путинскому режиму за все время его правления. Не встретив никакого серьезного сопротивления, отрядам наемников из ЧВК «Вагнер» удалось за считанные часы взять под контроль такие крупные города юга России, как Ростов-на-Дону и Воронеж, и выйти на расстояние в несколько сот километров от Москвы. Объявив о начале военного мятежа, лидер «Вагнера» Евгений Пригожин ясно поставил под вопрос саму необходимость решения о полномасштабном вторжении в Украину и провозгласил целью своих действий отставку военного руководства страны и восстановление «справедливости». И хотя конфликт был улажен «малой кровью», путинская стабильность и единство кремлевского режима, похоже, навсегда остались в прошлом.
У нас нет никаких сомнений в том, что Пригожин является военным преступником и авантюристом, преследующим свои личные цели. На протяжении предшествующих месяцев разворачивался конфликт Пригожина с армейским командованием, которое пыталось взять под контроль отряды ЧВК «Вагнер», укомплектованные как бывшими заключенными российских тюрем, так и отставными профессиональными военными. Евгений Пригожин, обязанный своей карьерой дружбе с Путиным и имеющий обширные связи в силовом аппарате государства, вероятно, лучше других знал слабые стороны режима и неустойчивый характер путинской «вертикали власти». В то время как генералы Суровикин и Алексеев, играющие ключевую роль в так называемой «специальной военной операции» в Украине, публично призвали Пригожина «одуматься» и «решить дело миром», большая часть армии заняла позицию молчаливого нейтралитета по отношению к мятежникам. Действующий министр обороны Сергей Шойгу и глава Генштаба Валерий Герасимов, встречи с которыми требовал Пригожин, так и не прокомментировали происходящее и пропали из поля зрения. Стоит заметить, листовки, которые распространялись вагнеровцами, содержали призыв не только к отставке, но и к немедленному военному трибуналу для Шойгу и Герасимова, виновных в бесчеловечном отношении к солдатам, плохом снабжении армии и сокрытии правды о ходе войны.
Утром 24 июня Владимир Путин обнародовал свое экстренное пятиминутное обращение к гражданам страны. В нем он обвинил «Вагнер» в попытке «вонзить нож в спину» российской армии, но не сообщил ни о каких конкретных действиях по подавлению вооруженного мятежа. Изменникам при этом был присвоен статус колоссальной угрозы — одновременно угроза гражданской войны и военной капитуляции. Все это свидетельствовало о неуверенности президента и неготовности к ситуации. Несколько тысяч вооруженных колонн вагнеровцев за сутки преодолели огромное расстояние, и добровольно остановились, не доходя менее 200 километров до Москвы, тогда как президент Путин, по видимости, срочно покинул столицу, и записывал свои обращения, находясь в далекой загородной резиденции на Валдае. Только через несколько часов после начала мятежа в социальных медиа стали появляться обращения губернаторов различных регионов страны и про-кремлевских политиков, клявшихся в верности президенту и конституционному порядку.
Ряд сил, группировок и групп граждан, разумеется, не последовали призыву президента не вестись на провокации «предателей» и выразили свою поддержку мятежникам. К ним относятся неонацисты по обе стороны фронта: «Русский добровольческий корпус», который воюет на стороне ВСУ и диверсионная группа «Русич», которая воюет на стороне России и участвует в вооруженном конфликте с Украиной с 2014 года. Сам Пригожин отреагировал на сообщение президента однозначно: он заявил, что президент «ошибся» насчет предательства со стороны «Вагнера», назвал себя и своих бойцов «патриотами родины», обвинил московских чиновников в коррупции и отказался отступать. Пригожин озвучил сразу два ключевых пункта антипутинской оппозиции: Россия должна противостоять Москве как верхушке вертикали, присвоившей себе все ресурсы, а руководство страны — это воры и коррупционеры, которых давно пора вывести на чистую воду.
Несмотря на то, что план Пригожина опирался исключительно на действия вооруженных отрядов, заявленная им программа должна была придать легитимность начавшемуся перевороту в глазах населения. Реакция жителей Ростова-на-Дону, приветствовавших бойцов Вагнера как героев, показывает, что лозунги Пригожина вполне способны получить массовую поддержку. Попытка мятежа «Вагнера» также продемонстрировала неготовность значительной части силовых структур активно вмешиваться в происходящее.
Конец «марша справедливости» Пригожина стал таким же неожиданным, как и его начало: при посредничестве беларуского диктатора Лукашенко было достигнуто соглашение между Вагнером и Кремлем. Согласно договоренностям, Пригожин должен был отвести свои подразделения, а участники мятежа избавлялись от наказания якобы за «марша фронтовые заслуги». Вероятно, договоренности с Лукашенко включали в себя и тайную часть, касающуюся степени автономии ЧВК «Вагнер» и характера его дальнейших отношений с руководством армии. Гарантией выполнения этих договоренностей, как позднее заявил путинский пресс-секретарь Дмитрий Песков, стало «слово президента России». Иными словами, ни условия, ни содержание этих соглашений пока не известны, а сами соглашения никак не формализованы. Несмотря на то, что и к мятежу и к противостоянию мятежникам были призваны все военные подразделения и простые граждане страны, исход марша фактически разрешился сговором двух военных преступников, в противостоянии которых президент-автократ соседней страны сыграл роль одновременно маклера и секунданта.
Последствия этих событий трудно предсказать, однако уже сейчас очевидно, что они навсегда изменили политическую систему, построенную Путиным. Если эта попытка военного мятежа оказалась настолько успешной, почему следующие попытки не смогут вдохновиться этим примером и развить успех? Противоречия в российских элитах, перешедшие из медийного пространства в реальность российских городов и вооруженные силы, на глазах у всего мира были (временно) разрешены за пределами правового поля, а условия компромисса гарантированы «словом» Путина. Вместо закона и права в России признаются только «пацанские» понятия, а подкрепленное оружием слово оказывается сильнее, чем прокуратура и даже заявления президента о неминуемом наказании. Война, развязанная режимом Путина, становится все более явной угрозой его устойчивости и в конце концов неизбежно приведет к его краху. Вопрос в том, в какой форме это произойдет, и смогут ли сегодня запуганные и полностью отчужденные от принятия решений массы прийти в движение завтра?
