1.  Вторжение в Украину — это попытка России раздавить военным путем процесс, начавшийся с падения Берлинской стены. Это процесс поступательного сближения между Востоком и Западом, начавшийся после долгого разрыва второй половины XX века; процесс восстановления Европы, исторически раздробленной на множество территорий,  но никогда прежде, вплоть до послевоенного урегулирования 1945–48 гг., не разделявшейся грубо на Восток  и Запад. 

Поэтому и «разрешение» этой войны может быть найдено только в политическом формировании Европы. Победа России фактически заморозит любую перспективу создания более обширной и интегрированной Европы, даже в случае надвигающейся угрозы. Даже если эта угроза только ожидаемая, она сделает (и частично уже сделала) вопрос национальной идентичности главным во многих странах вдоль старого «Железного занавеса».

2. На сегодняшний день любой разговор о мире (даже о называемом «справедливым») и дипломатических переговорах — не что иное, как словесное обрамление для уступки территорий и захвата Россией украинского суверенитета. Реализация этих предложений привела бы к косвенному признанию путинского обоснования российской агрессии и к укреплению в будущем угрожающей позиции России. Нет никакой «другой стороны» — ни с военной (укрепление НАТО в Европе и усиление национального военного аппарата), ни с экономической точки зрения (колоссальный финансовый вклад в восстановление того, что осталось бы от разрушенной Украины) — у того, что действительно стало бы политической «контристорией» 1989 года и сведением Европы к не более чем географическому явлению с болезненными внутренними разломами и националистической реакцией. Угроза России, способной подавлять всякое стремление к эмансипации в Европе, материализовалась вновь, спустя полтора столетия после предсказаний Маркса в его трудах о России.

3. В Украине на карту поставлена судьба Европы. Так что неслучайно, что те, кто никогда не верил в процесс строительства и переучреждения Европы как огромного пространства без войн, где права трудящихся и граждан могут поступательно укрепляться; те, кто сделал националистическое кредо о закрытии границ и акцентировании «различий» между гражданами своей  пропагандой и политикой, все чаще и открыто принимают сторону противников Украины. А есть те, кто, напротив, претендуют на роль глашатаев экуменического мира и примыкают как к крайне правым, так и к крайне левым, для которых Украина является «предлогом» для более широкого конфликта или «прокси-войны». Главная цель — Европа. Возможная Европа. Таким образом, война, развязанная Россией против Украины, стала триггером для всех политических позиций против реальной и возможной Европы, укрепив «красно-коричневый» фронт.

4. Убедительность этих «аргументов» полностью опирается на хрупкость Евросоюза. Сильная Европа, обладающая чувством социальной сплоченности, не обратила бы ни малейшего внимания на всех тех, кто с 24 февраля 2022 года проповедует мир, который означает не что иное, как капитуляцию. Но случилось иначе. И это обнаруживает бессилие аргумента — насквозь идеологического и риторического, но часто используемого сторонниками Украины — о том, что это война между авторитаризмом и демократией. Напротив, Украина сначала была обвинена в сопротивлении агрессии, теперь же оказалась вдвойне виновной в «контрнаступлении, не обеспечившим прорыв». Модной стала фраза «ситуация зашла в тупик», и по этой причине нам якобы необходимо быстро двигаться к «справедливому миру», а именно — к передаче территорий. Этот лейтмотив воспевают правые и левые, игнорируя любые разумные военные соображения, предполагающие, что украинское контрнаступление не должно оцениваться в количестве отвоеванных километров. Напротив, следует учитывать способность контрнаступления заставить Россию перейти к жесткой оборонительной позиции (исключающей воздушный терроризм); а затем, возможно, отрезать Крым от других российских территорий.

Сегодня в отношении Украины широко распространены равнодушие, раздражение и нетерпимость: «украинский вопрос», говорится, должен быть решен как можно скорее. Сторонники этих взглядов присоединяются к настоятельным требованиям всех секторов капитала принять участие в реконструкции Украины и одновременно возобновить торговлю с Россией, поскольку, постоянно повторяется еще одна популярная фраза, «санкции не работают». Устранение санкций должно стать частью «справедливого мира» с сопутствующим оживлением потоков нефти — несмотря на декларируемый «зеленый» поворот европейских правительств.

5. Европейские правительства, начиная с Германии, были ошеломлены и застигнуты врасплох вторжением: российский газ поступал, казалось, все шло нормально, согласно канонам Ostpolitik, на протяжении десятилетий формировавшей  экономические и дипломатические отношения на условиях обоюдной выгоды. Немецкая Ostpolitik имела  разумные основания в период противостояния СССР, правящая группа которого была заинтересована в сохранении статус-кво. Но эта же политика ослепила Европу перед лицом Российской Федерации, чья правящая группа сегодня движима неоцаристскими и неосталинскими импульсами в национально-православном стиле. Предупреждения американских ведомств о сосредоточении российских войск у границ были проигнорированы, поскольку никто не хотел и не мог поверить во вторжение — никто не был готов к такому событию даже умозрительно. На тот момент Европа сильно пострадала от COVID-19 и  приняла непростое решение объединить долги и смягчить меры жесткой экономии.  С политической точки зрения, это был момент величайшей неопределенности, плавания в неизвестных водах. Если бы путинский блицкриг оказался успешным — с прорывом с севера на Киев и захватом Гостомеля, побегом Зеленского и правительства и установлением лояльного Москве режима — вполне вероятно, что европейская реакция ограничилась бы громкими протестами и дискуссиями о планах приема беженцев. Украина стала бы второй Беларусью. Европейские правительства были удивлены и озадачены украинским сопротивлением, «непредсказуемым фактором» этой войны. Это так же справедливо и в отношении правительства США, чьи внешнеполитические тревоги были прежде всего связаны с Китаем, а внутренние  — с шоком от нападения на Капитолийский холм 6 января 2021 года. Правительство США также было озабочено неудачным выводом войск из Афганистана, в результате которого страна оказалась в руках Талибана. Интересно, что войска были выведены почти за шесть месяцев до вторжения России в Украину — примерно столько же времени требуется для логистической организации военного наступления.

6. И только после внезапного и импровизированного украинского сопротивления российской армии США, Великобритания и Европа решились на финансовую и военную поддержку. Но сразу же декларировали две вещи: ни один их сапог не ступит на поле боя и ни одна российская территория не должна была поражена, чтобы любой ценой избежать эскалации, запускающей спираль тотальной и ядерной войны. Незамедлительно было принято решение не создавать «бесполетную зону» по аналогии с курдскими районами Ирака, как того просили украинцы. И не было даже предписания Москве не наносить удары по украинским территориям. Такая поддержка рисковала немедленно заморозить конфликт, превратив его в позиционную войну на истощение. Это была поддержка «поневоле»: несмотря на первые пламенные заявления Байдена после ужасов Бучи — Путин-мясник, необходима смена режима, — Соединенные Штаты сделали ставку на долгую войну. Предоставляя военную помощь, которая также требует времени на подготовку, они относительно полагались на «контрнаступление», которое, по заверениям украинцев, освободит захваченные территории. США стремились к глобальной «политизации» и «экономизации» войны, вовлекая в нее весь мир, начиная с ООН, и усиливая санкции, направленные на истощение и изоляцию России. Но это никогда не выходило за рамки пустых рекомендаций. Американцы не учли глобальный политический момент — то, что мы можем назвать безудержным национализмом.

7. Безудержный национализм, представленный в Европе наиболее агрессивными правыми элементами, на мировой арене имеет форму «многосторонности»: ультранационалистическая Индия Моди, ультранационалистический Китай Си Цзиньпина, ультранационалистическая Россия Путина — все это абсолютистские и очень стабильные режимы, которые вряд ли предполагают изменение направления развития в краткосрочной перспективе. Безудержный национализм — гордость китайцев, русских, индийцев — иногда выражается также и в религиозной форме: индуизм, православие и, среди прочих, ислам. Это действительно «клей» их внутренней стабильности. Для всех этих режимов Украина является предлогом, на самом деле главная цель — Америка. Соединенные Штаты не приняли в расчет мировой безудержный национализм, имеющий политической формой антизападничество, наиболее конкретной формой которого является антиамериканизм.

8.  Неверно представлять это как «последний бой» подавленных и колонизированных людей с длительным господством американской империи. Антизападничество сегодня — это обращенное в прошлое реакционное настроение, переходящее, с одной стороны, в религиозный фундаментализм, принимающий форму абсолютного господства над телами и умами; и, с другой стороны, в мистерию тьмы, где правят интриги и заговоры. 

Антизападничество сегодня — банальная концепция: достаточно произнести два избитых лозунга против так называемого «единомыслия» (pensée unique, или конформизма господствующей идеологии) — никто на самом деле не знает, что это значит, — или против «неолиберализма», термина, выполняющего функцию, которая когда–то в проповедях сельских приходских священников отводилась Сатане. Этим недотепам все ясно: «Запад» в концепции фундаментализма и правых реакционеров слишком толерантный, слишком свободный, слишком феминизированный, слишком уравнивающий, слишком светский, слишком мультиэтничный, слишком развратный. И —  вуаля. Мысли, бесплодные в их аналитической скудости. Преходящие факторы, такие как государство, правление, экономические режимы, становятся «антропологической чертой» народа, а история становится этнической принадлежностью: Америка — это капитализм, царство Зла. Здесь нет конфликтов, нет борьбы, нет социальных движений, нет политических разногласий: это «все одно». Приведем актуальный пример: Профсоюз работников автомобильной отрасли  (UAW) объявил забастовку, одновременно нанеся удары по Ford, General Motors и даже Stellantis (т. е. FIAT); интеллектуальные работники «гиг-экономики» организовались в «гильдии», то есть в одну из древних форм рабочих организаций, и борются против крупных компаний в индустрии развлечений: неважно, сторонников кэмпизма это все не волнует. Америка — это «великий Сатана», как говаривал Рухолла Хомейни. И наоборот: все, что не Америка и все, что против Америки, имеет черты «хорошего». Может, они и головорезы, но они «наши» головорезы. Вот что такое кэмпизм, и нет никакого способа его избежать. 

9. Ситуация на поле боя сложная: возвращаясь к оборонительной стратегии, русские все заминировали. Возможно, стремясь не столько замедлить контрнаступление украинцев, сколько изувечить их армию: именно «человеческий фактор» в войне может вернуть нас к Вердену. Кто-то  дает украинским «людским резервам» месяцы на истощение; в то время как россияне, с количественной точки зрения, могут рассчитывать практически на неограниченную численность — даже если призывники не являются решающей картой в войне, в которой технологии играют ключевую роль. Китайцы познали это на собственном опыте, когда атаковали Вьетнам в 1979 году и были разбиты. Иные даже предсказывают «крайний срок» для украинского контрнаступления: они говорят, что к декабрю зима и грязь замедлят любое возможное продвижение, хотя, как уже упоминалось, успех Украины следует оценивать не в километрах, а в способности измотать российские элитные силы и выйти к Азовскому морю. Мы не военные эксперты и не находимся на местах: здесь мы ставим политический вопрос о войне в Украине, отталкиваясь от ее масштабов, — потому что война в Украине является грандиозным историческим фактом. Вся политическая и интеллектуальная атрибутика XX века внезапно стала ненужной, зримо устарела перед лицом российской агрессии против Украины. Единственный, кто, похоже, осознает это и погружается в «исторические рассуждения», —  это Путин. Но, что любопытно, его речи о Великой Матери-России, об ошибках большевизма, о загнивании западных демократий и о преемственности царской империи здесь не расцениваются как сколько-то важные. Но в реальности тот набор идей, который, нехотя отстаивая Украину, рекомендует бороться с Путиным с помощью реализма — Realpolitik — сам является ничем иным, как «магическим мышлением»: он предлагает полагаться на «магию мира» (светскую версию «религии мира»), уповая на то, что это сработает. Излишне говорить, что этот «мир», в том числе желаемый Ватиканом, очень напоминает «мир кладбищ» памяти Тацита.

10. Фундаментальный политический вопрос, поднятый войной в Украине, — это Европа. Сегодняшняя Европа слаба, хрупка, нерешительна, обращена в прошлое и, следовательно, далека даже от своих собственных основополагающих принципов. Только растущие новые движения за социальную справедливость могут взять на себя ответственность за построение европейского пространства. Это политический вызов, который бросает война в Украине, — и поэтому мы с самого ее начала были солидарны с теми движениями, юношами, женщинами, профсоюзами, социалистами, либертарианцами и радикалами, которые, часто даже вопреки своим собственным принципам, отправились на передовую или в тыл —  неважно, какой именно — защищаться от российской агрессии. Это политический и боевой вариант, «третий путь» между войной и миром — превращение войны в основополагающий акт Европейской федерации.