— Какова на сей момент конфигурация левых сил в Финляндии? Можете коротко ее обрисовать?
— Начну с Vasemmistoliitto, или Союза левых сил, в котором я состою. Это парламентская политическая партия, в настоящее время она входит в состав финского правительства. На сегодня это крупнейшая левая партия Финляндии за исключением социал-демократов (СДП), потому что не все согласятся назвать их левыми. Наша партия представляет собой общую платформу, на которой встречаются и взаимодействуют участники разных движений левого толка, движений за социальную справедливость, эко- и фем-активисты и активистки. Множество участников Союза левых сил поддерживает формальные и неформальные связи с различными левыми организациями. Кроме того, на политическом ландшафте Финляндии активны компартии небольшого размера, которые не представлены в парламенте или даже отсутствуют на муниципальном уровне.
У нас также есть своя молодежная организация. Многие одновременно состоят и в партии, и в молодежной организации, хотя участие в последней обязательного членства в партии не требует. Как правило, финские молодежные организации продвигают более смелые инициативы и смотрят на общественные проблемы более широко, чем партия. Поскольку «Союз» входит в правительство, он по большей части занимается текущими политическими вопросами. Существуют еще и неформальные объединения, которые продвигают и развивают левые идеи: исследовательские коллективы, культурные организации, эко- и фем-кружки. Вместе они охватывают значительную часть общества и выходят за рамки партийной политики, но Союз левых сил наиболее заметен и известен среди прочих.
— А как «Союз» располагает себя по отношению к другим политическим силам?
— Если говорить, например, об СДП, то Союз левых сил ведет более последовательную социалистическую политику, несмотря на то, что теоретические предпосылки у партий схожи. Наш союз образовался в 1990 году как альянс нескольких политических партий — отсюда и получил свое название. В этой связи мы заведомо предполагаем, что граждане хорошо понимают расстановку сил на финской политической сцене: есть правые, есть центристы, есть социал-демократы, которые, как правило, более консервативны в своих взглядах на вопросы экологии и феминизма, и есть «Союз», нацеленный на более прогрессивную социальную и культурную политику и тесные связи с профсоюзами и рабочими. Также от социал-демократов нас отличает то, что многие члены «Союза» — прекарные работники, и прекарность всегда была важнейшим вопросом, стоящим на нашей повестке.
“Левая политика не может ограничиваться заботой только о тех, кто имеет стабильную работу и график с 9 до 5”
Она должна учитывать нужды самозанятых, зависимых от стороннего финансирования исследователей, работников культуры и других категорий граждан.
— А какие политические решения здесь возможны? Рассматриваете ли вы безусловный базовый доход в качестве одного из них?
— Да, действительно рассматриваем. И в этом мы вновь отличаемся от социал-демократов: они никогда не озвучивали требование безусловного базового дохода, в то время как среди наших членов есть самые решительные его сторонники. А это принципиальный вопрос для тех, кто мыслит мир как место, где людям гарантирована и безопасность, и автономия.
— Вы ведь еще и генеральный секретарь Северного альянса зеленых и левых. Каковы вообще цели этого альянса?
— Общая практика такова, что члены «Северного альянса» взаимодействуют друг с другом как в качестве представителей партий, так и за счет участия в Северном совете. На этом уровне мы стараемся внимательно следить за тем, какие решения и политические меры принимаются в той или иной стране [Северной Европы]. Наблюдаем, какие из них работают, какие нет, и анализируем, почему. Мы также оцениваем, подходит ли та или иная мера или программа конкретной стране или нет. Идея заключается в том, чтобы учиться на ошибках и достижениях друг друга, обмениваться опытом. Конечно, у стран Северной Европы много общего: география, климат, стремление жить в гармонии с природой, а не вопреки ей.
— Почему, кстати, экология стала проблемой, которая так заботит левых?
— Не будет нашей планеты, не будет и общества. Чтобы просто продолжать как-то существовать, необходимо решить проблему изменения климата, задуматься о глобальном потеплении, сохранении биоразнообразия, поддержании экологического баланса. Я полагаюсь на универсальный характер этих проблем, и роль левых состоит в том, чтобы решать их не забывая о справедливости. Переход к экологически сознательной жизни должен не только ориентироваться на сохранение планеты для будущих поколений, но и учитывать, как люди живут здесь и сейчас.
“Мы должны понимать, как то или иное эко-решение может повлиять на бедных и социально незащищенных граждан”
Например, те, чей труд связан с добычей ископаемого топлива, могут просто потерять работу при резком переходе на возобновляемые источники энергии. Если мы оставим этот переход на усмотрение рыночных сил, то столкнемся с ростом цен и углублением неравенства.
При переходе на новые источники энергии важно внимательно следить за тем, какие меры принимаются, потому что граждане из самых уязвимых слоев населения могут почувствовать, что у них просто пытаются отобрать все, что у них есть. Если отопление человеку больше не по карману, если он не может пользоваться автомобилем и нормально питаться, то он, скорее, скажет: «Я такой политики не желаю и меня мало волнует будущее планеты, если я не могу жить нормально прямо сейчас». Так что надо, например, обеспечить людям доступный транспорт. В городе вроде Хельсинки люди не должны вынужденно полагаться на собственный автомобиль; они должны иметь возможность без труда добираться из одного места в другое на общественном транспорте. Нужно всем дать возможность вести благополучную жизнь, которая не зависит от ископаемого топлива. Поэтому экология, а точнее, эко-переход и его реализация — ключевой вопрос, стоящий на левой повестке.
— Как в Финляндии отреагировали на вторжение России в Украину? И какова здесь позиция Союза левых сил?
— В целом, обсуждение довольно быстро перешло от попыток понять происходящее — причины войны и то, что мы как общество могли бы сделать в поддержку Украины и украинцев — к вопросу о членстве Финляндии в НАТО. Этот вопрос был центральным, и иногда казалось, что он вытеснил собой все остальные. Для Союза левых сил это чрезвычайно трудный вопрос, ведь когда мы вошли в правительство, одним из наших главных требований было невступление Финляндии в НАТО на протяжении всего срока правления. До вторжения России в Украину большинство граждан было против вступления Финляндии в НАТО. Когда же началось полномасштабное вторжение, людям стало страшно, и они резко поменяли свою позицию. За несколько недель или даже дней до начала нападения политические и военные эксперты утверждали, что война маловероятна. Они не ожидали, что российские войска вторгнутся на украинские территории, несмотря на то, что на границе стягивались российские войска. В результате финны перестали доверять политическим аналитикам, а на НАТО стали смотреть, как на щит, который позволяет чувствовать себя в безопасности — реакция на новости была эмоциональной.
“Хотя само обсуждение вступления Финляндии в НАТО носило довольно технический характер, в нем все время чувствовалось эмоциональное напряжение”
Резкая и массовая смена позиции общественности затронула и нашу партию: она повлияла на избирателей, на членов партии, на людей, принимающих решения изнутри. В конце концов выяснилось, что у нас нет единого мнения по этому вопросу: были те, кто выступал против вступления Финляндии в НАТО, те, кто высказывался за него, и те, кто не знал, что выбрать. Последние предпочитали довериться политическим лидерам страны, потому что те предположительно располагали большей информацией и несли ответственность за решение. «Для союза левых сил» этот момент был тяжелым: нам нужно было собраться всем вместе, поговорить и, наконец, прийти к какому-то общему знаменателю. Поэтому первым шагом был отказ от прежнего требования о невступлении Финляндии в НАТО. Мы поняли, что нам требуется больше пространства для дискуссии и разработки различных позиций. Не говоря уже о том, что если бы мы продолжали придерживаться требования о невступлении, нам бы пришлось выйти из правительства и мы бы надолго стали политическими изгоями. В итоге члены партии, занимающие депутатские и министерские кресла, смогли проголосовать по своему усмотрению: кто-то голосовал «за», кто-то «против». Хотя у нас и были разногласия по этому вопросу, они не привели к расколу партии — нашей приоритетной задачей было удержаться вместе. Мы дали дискуссии состояться, чтобы все мнения были услышаны, но в то же время ориентировались на решение большинства.
— А что за аргументы «за» и «против» озвучивались в ходе дискуссии?
— Аргумент «за» был прост: членство в НАТО означает доступ к наиболее обширным силам сдерживания. Люди сейчас хотят сдерживающих мер, и в этом смысле альтернатив НАТО просто не существует. Большинство стран ЕС являются членами НАТО, как и большинство стран Северной Европы, за исключением Финляндии и Швеции. Если бы существовали иные структурные решения или другие альянсы, например, европейский оборонный союз, то, возможно, они стали бы предметом обсуждения. Но люди хотели какого-то быстрого конкретного решения, и они сказали: «Ладно, мы в курсе, что собой представляет НАТО, и теперь хотим в него вступить». Любые попытки говорить о создании подобных альянсов только в рамках ЕС или полагаться на гарантии безопасности, уже существующие в соответствии с Лиссабонским договором, сразу же отвергались.
Что касается аргументов «против», то вступление в НАТО создаст мир более крупных [геополитических] блоков, что может усилить и продлить напряжение между странами, закрывая целый ряд путей развития международных отношений. Их динамика всегда непредсказуема. Если говорить о динамике в связи с НАТО, то США — крупнейшая держава, имеющая огромное влияние в силу своих размеров, материальных ресурсов и военного потенциала. Небольшие страны Альянса склонны попадать в зависимость от США, и никто не знает, чего от них попросят взамен в недалеком будущем. При этом эти небольшие страны хотят сами определять, как вести себя в вопросах обороны и внешней политики. Сейчас мы, например, видим, что Эрдоган начал выдвигать свои требования. Что это принесет странам, зависящим от Турции?
Кроме того, не стоит игнорировать национальную память и травму, связанную с Зимней войной. Когда я говорю, что решение в пользу вступления в НАТО было во многом принято с учетом эмоциональных переживаний, я не считаю их чем-то несущественным. Важно, чувствуют ли люди себя в безопасности или нет. Даже если риск того, что Россия поведет себя с Финляндией так же, как с Украиной, не велик и не доказуем, это не имеет значения.
“От переживания угрозы не избавиться при помощи рационального анализа”
Так что говорить, что НАТО выступает своего рода одеялом, которым можно прикрыться и почувствовать себя в большей безопасности, не значит, что решение в его пользу не имеет достаточных оснований, оно просто учитывает психологические резоны.
— Все это подводит нас к проблеме финско-российской границы. С одной стороны, агрессор по ту сторону границы — это источник беспокойства для населения. С другой, закрытие границ — это часть санкционной политики. Что вы думаете по этому поводу?
— В последние месяцы вопрос о границе приобрел небывалые масштабы. Это непростой вопрос, и лично я обеспокоена новым законодательством, которое дает Финляндии право закрыть границу. Это может привести к ситуации, когда аэропорт Хельсинки станет единственным местом, в котором люди смогут запросить политическое убежище. Такая мера, ограничивающая въезд в страну, противоречит правам человека и нашему намерению предоставить людям возможность получить убежище. И хотя это вопрос серьезный, времени для его обсуждения было недостаточно. Дело быстро «замяли», потому что работать с гибридной войной казалось важнее, чем обеспечивать право получения убежища.
Вопрос о визах, в том числе о том, следует ли выдавать туристические визы гражданам России, тоже имел большой резонанс. Финнов расстраивает, что те, кто поддерживает войну, могут продолжать жить обычной жизнью беспечных туристов и через Финляндию ездить в Италию или на французскую Ривьеру. Это снижает эффект экономических санкций. В то же время, если мы перестанем выдавать туристические визы, мы закроем двери для людей, которым необходимо уехать из России по политическим мотивам.
“Как левые, мы считаем, что должно быть место, в котором россияне могут собираться вместе, озвучивать свои антивоенные взгляды, создавать объединения и набирать силу, чтобы изменить нынешний режим и его политику”
Если в России таких мест не осталось, если все они сейчас под контролем государства, то они должны быть где-то еще. Союз левых сил действительно пытался поддерживать антивоенное сопротивление российского народа.
— А что вам известно об инициативах в Финляндии, направленных на помощь Украине?
— Первый способ поддержки Украины, который все обсуждали — это поставка вооружения. Левые партии стран Северной Европы озвучивали разные мнения на этот счет. Моя позиция заключалось в том, что вооружение стоит предоставить. Не всем эта идея пришлась по душе, но большинство партий ее поддержало. Если в Финляндии память о Зимней войне способствовала быстрому принятия решения, но в других странах на это потребовалось больше времени.
Еще мы пытались наладить контакт с левыми в Украине. Мы поддерживаем связь с группой Соцiальный Рух, обсуждаем их требования и пожелания. Они много говорили о списании внешний долга — это дало бы Украине больше ресурсов для восстановления страны после стольких разрушений. Они также сказали, что Финляндия могла бы помочь с созданием образовательной инфраструктуры, когда придет время.
“Восстановление Украины — это не та задача, которую нужно откладывать, им можно заниматься уже сейчас”
И если мы хотим помочь в этом, то нам нужно быть на связи с украинцами и внимательно их слушать. Я очень надеюсь, что Европа готова к этому шагу. Среди различных европейских и американских левых сил и мыслителей существует тенденция смотреть на обстоятельства свысока и не прислушиваться к украинским левым. Здесь, в Финляндии, мы очень чувствительны к таким вопросам и готовы защищать право народа страны самостоятельно решать, что ему нужно.
— Вы ведь еще занимаетесь политикой на муниципальном уровне. Некоторые критикуют участие оппозиции в сентябрьских муниципальных выборах в России — какая муниципальная политика во время войны. Другие видят в ней форму сопротивления и повод для надежды. А что муниципальная политика для вас?
— Муниципальные выборы проходили здесь год назад, и сейчас я вхожу в Городской совет Хельсинки — разумеется, я считаю, что муниципальная политика важна. В Финляндии на муниципальном уровне можно сделать очень многое. На федеральном уровне происходит законотворчество, но бюджетирование, образование, городское планирование, экологическая и энергетическая политике регулируются на муниципальном уровне. За медицину отвечают региональные власти, но управляется она все же локально. На муниципальном уровне можно получить хорошее представление о том, как различные системы работают на практике, а также напрямую контактировать с людьми. Многие жители города постоянно со мной общаются, они в курсе того, что происходит в их районе. Например, сейчас у нас большая проблема с нехваткой работников в детских садах. Беседы с людьми об их повседневных проблемах и заботах побуждают их участвовать в политике.
Здесь [в стране] вообще сильна традиция политического участия, в различных сферах: в церкви есть выборы, в студенческих союзах есть выборы, и т.д. Вы можете пойти в любое место и попытаться изменить то, что происходит вокруг. Политика встроена в общество, можно заниматься ею повсюду: в различных организациях, политических структурах, парламентских партиях, на муниципальном уровне, на низовом уровне и множеством разных способов. Нет причин возлагать все свои чаяния и усилия только на органы высшей госвласти. Однако способы организации, а также политическая культура зависят от времени и места: в политике стратегии копированию не подлежат.
