— Расскажи немного о себе и о своей избирательной кампании.

— Я окончил биологический факультет МГУ им. Ломоносова, эколог по специальности. Сейчас учусь в аспирантуре РУДН. Я активист, занимаюсь локальной политикой уже несколько лет в своем родном московском районе Теплый Стан — помогаю жителям района объединяться и защищать свои права. А еще я сооснователь районного сообщества «Теплостанский актив», от имени которого мы вместе с товарищами выпускаем независимую районную газету. На грядущих в сентябре выборах я от своего округа выдвигаюсь в Московскую городскую Думу. Еще пять лет назад, в 2019 году, о предвыборных кампаниях в Мосгордуму говорила вся Россия. Тогда множество независимых кандидатов не были допущены до выборов, а также впервые была применена технология дистанционного электронного голосования (ДЭГ). Несмотря на эту технологию, которая открыла партии власти больше возможностей для фальсификации результатов, многие независимые и оппозиционные кандидаты все-таки смогли избраться. Именно эти люди ярко выступали с трибуны Мосгордумы в последние пять лет. Они сильно отличалась от депутатов-единороссов, поскольку действительно стремились помочь людям. 

Предвыборная кампания этого года важна по нескольким причинам. Во-первых, самые яркие депутаты прошлого созыва либо были признаны иноагентами, либо им не дали выдвинуться снова. Вокруг сейчас — выжженное поле. В этом году мы будем действовать в совершенно других условиях, которые определенно хуже, чем пять лет назад. Я не считаю, что политика в России умерла. Грядущие выборы и наша кампания — это наш шанс показать, что в нашей стране есть независимые политики, которые хотят работать и способны действовать. 

Сейчас наша команда насчитывает более 100 человек, мы начали сбор подписей. Мы уже привлекли к себе внимание не только многих медийных лиц, но и оппонентов, единороссов и силовиков. За несколько месяцев до начала кампании мы стали получать анонимные угрозы, в том числе угрозы расправы и посадок. Но меня это не остановило, а скорее даже воодушевило. Я активист со стажем и встречаюсь с этим не в первый раз.  Скажу даже, что попытка нас запугать способствовала нашему продвижению, поскольку о нас стали говорить. Мы действительно можем победить на этих выборах: наших ресурсов для этого вполне достаточно. Конечно, мы не сможем сокрушить представителей партии власти, поскольку у них есть все ресурсы ДЭГ. Но мы точно можем честно победить их на избирательных участках. Это покажет, что в городе все еще есть оппозиция и что граждане готовы участвовать в политических кампаниях.

— Что ответить тем, кто все-таки сомневается, что в России 2024 года стоит участвовать в выборах и считает, что результат все равно известен и выборы не могут ничего изменить?

— Вредно питать иллюзии относительно выборов. Понимаю, что для многих людей выборы сводятся к гонке за депутатским мандатом, а если ты его не получил, то, значит, гонку проиграл и все пошло прахом. Но на самом деле, выборы — это политический процесс, у которого имеется множество целей. Для нас мандат не является главной целью, хотя мы делаем все возможное, чтобы его заполучить. Мы ведем избирательную кампанию так, как если бы не было предсказуемых результатов ДЭГа. Мы работаем, агитируем и собираем подписи. Мы разговариваем с людьми. Но при этом мы знаем, что есть ДЭГ. Мы знаем, что он представляет собой черный ящик для нас и для избирателей. Однако наша главная задача на этих выборах — охватить как можно больше людей, которые разделяют наши взгляды. 

Мы можем показать, что мы есть и нас много, а все вместе мы можем проводить крупные политические кампании. Даже если в этому году наш мандат будет украден, это не будет означать, что мы проиграли. Дотянуться до десятков тысяч людей гораздо важнее, чем депутатское место, особенно в условиях современной России. Мы, повторюсь, все равно будем стараться заполучить мандат, потому что он имеет свое значение и свою силу. Другие наши цели зависят от исключительно от того, насколько эффективно мы будем работать, сколько сторонников мы сможем привлечь в нашу кампанию, сколько денег мы сможем собрать, а также что мы будем делать со всеми нашими ресурсами. 

— Не мог бы ты рассказать об округе, от которого ты выдвигаешься? С какими трудностями сталкиваются жители этого округа и как эти трудности соотносятся с проблемами города в целом? 

— В нашем избирательном округе два района — мой родной Теплый Стан и соседний район Коньково, с которым меня тоже многое связывает. Теплый Стан — типичный спальный район Москвы. При этом большую его часть занимает особо охраняемая природная территория — ландшафтный заказник «Теплый Стан». Однако одна из первоочередных проблем района — это доступное медицинское обслуживание. Два года назад из района убрали две женские консультации. Это было проведено в рамках программы мэра Собянина, которая, с одной стороны, способствовала улучшению состояния многих поликлиник, но с другой стороны, породила нехватку специалистов в этих отремонтированных поликлиниках. 

Городская программа Собянина, которая называется «Новый московский стандарт поликлиник», в принципе подразумевает, что в районных поликлиниках практически не должно быть врачей-специалистов. Они распределяются по специальным профильным центрам, которых меньше и которые располагаются дальше от жителей района, чем поликлиники. Это новшества подаются под видом того, что в таких центрах можно получить более качественное медицинское обслуживание и лечение, там намного больше врачей-специалистов и они снабжены новым оборудованием. Все это выглядит красиво, но намного менее доступно. 

Так, вместо районных женских консультаций жительницам района предлагается посетить новый центр женского здоровья, до которого нужно добираться от 40 до 60 минут по неудобному маршруту. Беременным женщинам и женщинам в возрасте, то есть тем, кому тяжело передвигаться по городу, теперь добраться до врача труднее. Чиновники в ответ на критику нововведений приводятся аргументы, что беременная женщина, приходя в обычную поликлинику, может заразиться, а это может отразиться на ребенке. Только вот беременная женщина, которая будет целый час добираться до врача на общественном транспорте, рискует не меньше. 

Программа мэра декларирует улучшение медицинского обслуживания, но ее главная цель состоит в экономии бюджета. Поскольку чиновникам проще и дешевле содержать всех специалистов в одном месте и не закупать оборудование в каждую поликлинику. Они хотят сэкономить, а не позаботиться о жителях. 

Наша кампания в поддержку районной медицины и ее доступности идет третий год. За это время мы сделали очень многое, да и жители района собирали подписи против этих нововведений даже независимо от нас. Мы обращались к депутатам, в Министерство здравоохранения, мэрию Москвы. Нам удалось сдвинуть процесс с мертвой точки: мы добились создания проекта по открытию нового центра женского здоровья в нашем районе. Это, конечно, не две женские консультации, которые были раньше, но все-таки целый новый центр женского здоровья, который при этом будет находиться в относительной близости. 

“Дотянуться до десятков тысяч людей гораздо важнее, чем депутатское место, особенно в условиях современной России”

— На территории района, как ты сказал, есть большой природный заказник. Что с ним сейчас происходит? Как ты как эколог оцениваешь его состояние?

— С ним происходит то же самое, что и с любым другим природным заказником на территории Москвы. В первую очередь он страдает от последствий благоустройства, которое идет большими темпами. В прошлом году в заказнике благоустраивали территорию, перекладывали дорожки, но при этом было задействовано очень много техники, создающей шумовое загрязнение. Использование такой техники запрещено в период гнездования птиц, но ее тем не менее использовали. Также можно отметить, что многим краснокнижным растениям был причинен вред. Правда, подчеркну, что это вовсе не уникальные проблемы района. Например, сейчас на северо-западе города идет благоустройство природного заказника, оно приводит к таким же последствиям. 

— Удалось ли привлечь к ответственности тех, кто проводил благоустройство с такими нарушениями?

— Ответственность за проводимые работы лежала на Мосприроде, которая очень тяжело шла на контакт. Но иногда нам удавалось их убедить не действовать столь жесткими мерами в заказнике. Наша основная работа с ним сейчас — это постоянный мониторинг ситуации. То, что заказник передается из ведения Мосприроды в ведение «Автодора», который подчиняется префектуре, мы рассматриваем как плохой знак. «Автодор» не является профильной организацией, которая занимается вопросами охраны природы, в его компетенции находится только благоустройство города, дворов и улиц. Мы не можем ожидать, что они будут следить в полном объеме за состоянием заказника. Я думаю, что сейчас стоит быть начеку и привлекать внимание к заказнику. Возможно, так мы сможем повлиять на решения и процедуры его благоустройства. 

— Либеральные политики часто говорят: вот, в городе проводятся прогрессивные реформы, а народ консервативен, не хочет эти реформы принимать. В ходе кампании ты общаешься с местными жителями округа. Что ты можешь сказать об их настроениях? 

— Такие рассуждения, конечно же, являются заблуждением. Мне кажется странным сводить жителей своего района к слову «народ». Люди вообще очень разные, у них разные взгляды и разные потребности. Это разнообразие проявляется практически в любом политическом вопросе, то есть в вопросах общего значения. Например, возьмем вопрос благоустройства дворов: нужна парковка или газон? Люди даже в таких вопросах дают разный ответ и разделяются по разным лагерям. Важно, что каждую из этих сторон можно и нужно понять и помочь им услышать друг друга. 

Мне кажется, что нас всех объединяет желание быть услышанными. Совершенно не важно, каких взглядов придерживается тот, кому это нужно. Я разговаривал со многими людьми в моем районе, всем им этого не хватает — они хотят, чтобы их мнение брали в расчет. Я тоже хочу, чтобы их мнение было услышано, а с их мнением считались. В этом отношении мы соратники. Именно это опровергает распространенное заблуждение о консервативном настрое людей. Потребность высказаться вполне можно рассматривать в прогрессивном ключе, ведь это потребность участвовать в политических процессах. 

Люди могут не называть обмен мнениями политическим процессом, но фактически они стремятся участвовать в нем. Жителей в округе многое не устраивает, а решения об изменениях в их дворе или их районе принимаются без их ведома. Здесь уже может возникнуть пространство для дискуссии. Наша задача — вывести дискуссию на новый уровень, инициировать диалог между людьми с разными позициями, взглядами и представлениями о том, что и как нужно делать. Это поможет жителям лучше узнавать своих соседей и понимать позицию своего соседа. Нужно способствовать диалогу и тем самым вместе искать консенсус. 

— А как ты стал активистом? Ты ведь был председателем студсовета биологического факультета МГУ им. Ломоносова, а затем вице-председателем студсовета всего университета. Когда ты понял, что нужно действовать, и действовать самому?

— В студенческое самоуправление я пришел в 2018 году. Тогда перед Чемпионатом мира по футболу крупные чиновники решили у главного здания университета сделать огромную фан-зону на 30-40 тысяч зрителей. У студентов это вызвало недовольство, потому что сроки работы фан-зоны совпадали со временем сессии, а это очень нервное время. Студенты готовились бы к экзаменам, а у них под окнами — ведь здание университета включает в себя большое общежитие — была бы шумная толпа болельщиков. Во-вторых, фан-зона увеличила бы количество людей на территории кампуса, где находится множество ценных объектов, в том числе с точки зрения экологии. В-третьих, студенты тогда в целом почувствовали необходимость участия в политической жизни, поскольку многие были возмущены тем, что ни одного студента не спросили о размещении фан-зоны. Была организована кампания против фан-зоны, к которой я присоединился как студент первого курса. 

Тогда я еще слабо представлял, что такое студенческий совет факультета. Но когда мы с товарищами по факультету в него обратились, попросив студсовет поставить подпись под обращением против фан-зоны, я увидел, что люди, которые должны представлять интересы студентов, представляют интересы университетской администрации. Тогда я понял, что нужно что-то менять. На следующий год мы собрали свою команду, избрались в студенческой совет и встали на защиту прав студентов. Ряд проблем мы успешно решили. 

Так, мы смогли способствовать повышению качества образования на биологическом факультете. В тот момент он считался одним из самых сильных биофаков в стране, но непрофильные курсы читались чрезвычайно плохо. Например, высшая математика для первокурсников. В целом, первокурсники, пусть и настроенные на изучение биологии, могут справиться с высшей математикой на том уровне, который требуется. Но профессор, читавший математику на факультете в течение десятилетий, не мог доступно объяснить материал. Занятия были плохо организованы, семинары не включали разбор лекционного материала. В итоге студенты шли на экзамен плохо подготовленными, это приводило к отчислениям. К тому же у профессора была репутация сексиста, который однажды сказал, что женщина не может знать математику на «пять». 

Мы инициировали комиссию по контролю и качеству образования, которая состояла из студентов и наиболее авторитетных преподавателей. Решение комиссии позволило изменить ситуацию: нам удалось поменять преподавателя высшей математики на факультете. Это было важно для студентов, поскольку биологам нужно знать математику. Общее качество образования на биофаке стало выше. 

Я проработал в студсовете три года. Студсовет должен быть тем самым демократическим механизмом управления в университете. Его стоит создать везде, где его пока нет. Студсовет должен действительно решать проблемы студентов, а студенты через него могли бы влиять на происходящее на своем факультете. 

“Мне кажется, что нас всех объединяет желание быть услышанными”

— Твой лозунг — «Мир, равенство, будущее». В современной России это смелые слова. Смысл призыва к миру сегодня ясен каждому, а как ты толкуешь равенство?

— Равенство, конечно, широкое и сложное понятие. Как человек левых взглядов я считаю, что за равенство действительно стоит бороться. Во-первых, это равенство в социально-экономическом смысле: я не могу принять столь сильный разрыв между богатыми и бедными, характерный для российского общества. Во-вторых, это равенство политическое: я считаю, что каждый должен иметь возможность влиять на политику на разных уровнях, от дома до страны, а не передавать полномочия по управлению государством очень узким политическим элитам. В-третьих, это равенство людей в их разности: человек не должен чувствовать себя ущемленным и подвергаться дискриминации за то, каков он. Это касается гендерного равенства, сексуальности, этнической принадлежности. 

В нашем обществе не должно быть домашнего насилия, а государство не имеет права преследовать человека за радугу на одежде как символ ЛГБТК+. Не должны подвергаться дискриминации и стигматизации люди, которые попали в трудную жизненную ситуацию, особенно, бездомные или люди с различными зависимостями. В нашем обществе такие люди сильно маргинализированы. Я считаю, что на них как раз нужно обращать больше внимания, им нужно помогать.  

— Говоря о дискриминации бездомных или наркопотребителей, стоит сказать два слова о полиции. Например, твоя программа содержит пункт о необходимости контроля работы полиции. Как ты это себе представляешь? 

— С прагматической точки зрения полиция представляет собой силовой институт, который призван охранять государственный строй. Полиция по определению связана с насилием, вопрос только в том, к кому она это насилие будет применять: к людям, которые вышли на митинг с плакатом, или к террористам, которые захватили заложников? Разумеется, если кто-то пошел с оружием убивать людей, то его необходимо остановить — именно для этого нужна такая силовая структура. Но пытки любого человека абсолютно неприемлемы. 

Наша главная задача состоит в том, чтобы понять, как полицию как инструмент насилия ограничить. Для этого необходимо проведение серьезной реформы. Также нужно ограничить время работы полицейских на одном месте и в силовых структурах в целом. Все-таки работа, предполагающая применение силы, влияет на ментальное здоровье человека: есть риск, что насилие входит в привычку, становится нормой. Люди, работающие в правоохранительных структурах, должны постоянно проходить психологические тесты и иметь возможность обратиться за психологической помощью. Должен быть общественный контроль за правоохранительными органами, они должны быть подотчетны, а любая деятельность полиции должна быть открыта и прозрачна. Все это касается и деятельности судов. 

Сейчас полиция вроде бы работает согласно закону, но согласно этому же закону она осуществляет политические преследования. Разговор о полиции — это большой разговор, в пределе он включает в себя и вопросы о законодательной власти. Задачи такого масштаба пока существуют для меня на уровне общих принципов подотчетности любой инстанции гражданам и прозрачности ее работы. В наших силах сегодня говорить о том контроле за ними, в который мы можем включиться. Например, депутаты могут помогать тем, кого задержали по политическим мотивам, они могут привлекать внимание к таким событиям. Мы непременно должны поддерживать всех политзаключенных. 

“В нашем обществе не должно быть домашнего насилия, а государство не имеет права преследовать человека за радугу на одежде как символ ЛГБТК+”

— Где и как следить за твоей активной работой и кампанией?

— Следить можно в моем телеграм-канале. Также у нас есть телеграм-канал нашего районного сообщества «Теплостанский актив». Я активно призываю всех подписываться и поддерживать нашу кампанию. Она сейчас зависит от того, сколько людей и какой объем финансовой помощи мы сможем привлечь. Например, чтобы собрать 5 тысяч подписей для регистрации кандидата, нам нужно около 200 сборщиков подписей, которым нужно оплатить работу, а для этого нужно 2,5 миллиона рублей. Сбор подписей — важная, сложная и иногда опасная работа. Я сам был сборщиком, ходил по квартирам, и прекрасно понимаю все условия. В любой избирательной кампании работа сборщика подписей — это тяжелый и невидимый труд, поэтому он должен быть оплачен. Мы будем рады любой сумме, которую нам переведут на избирательный счет. Мы хотим поддержать наших сборщиков, хотя они все идейные люди и поддерживают нас по политическим соображениям.

— Какие у тебя планы после сентябрьских выборов?

— Я не оставлю свой район после окончания выборов и избирательной кампании, чем бы она ни завершилась. Когда я участвовал в избирательной кампании на выборах муниципальных депутатов 2022 года, меня сняли через решение суда за два дня до голосования по абсурдному обвинению в нарушении авторского права — за лозунг «Голосуй за независимых кандидатов». Оказалось, за несколько лет до этого в другом регионе был использован точно такой же лозунг. После этого наша команда не прекратила работу в районе. В течение прошедших двух лет мы продолжали развивать районное сообщество, районную газету и телеграм-канал. После этих выборов мы планируем продолжать эту работу. 

Мы ведь хотим не просто получить место в Мосгордуме, а усилить наше сообщество. Расширять и усиливать горизонтальные связи, чтобы решать общие проблемы и созидать новое. Коллективным действием добиваться поставленных результатов. Например, сейчас мы планируем занести деревья, растущие в районе, на карту и организовать мониторинг этих деревьев. В этой работе может участвовать любой житель района, и она важна. И если ее не может выполнять мэрия, то ее могут выполнять люди. Воодушевляет, когда люди объединяются вокруг чего-то созидательного, то есть не только вокруг борьбы с чем-то. Именно так мы можем смотреть в будущее. 

Уезжать за границу я не планирую. Я люблю свою родину, свою страну, и мне здесь нравится жить. Я люблю свой город и свой район. Мне нравятся люди, которые меня окружают. Эти люди меня поймут и поддержат, а я могу поддержать их. Мне будет сложно адаптироваться в другой среде, которая мне не слишком понятна. Любому, кто уезжает из своей среды, сложно вписаться в новое общество. Поэтому я не хочу никуда уезжать. Хочу, чтобы именно здесь людям было хорошо.

“Мы ведь хотим не просто получить место в Мосгордуме, а усилить наше сообщество”