В конце 1960-х — начале 1970-х годов в Канаде и на северо-востоке США возникло радикальное движение украинских социалистов и анархистов. Мы были сыновьями и дочерьми украинской националистической послевоенной эмиграции и первым поколением, выросшим в странах либеральной демократии и поступившим в университеты. Мы считали себя скорее украинскими гражданами Канады, нежели иммигрантами, но в процессе радикализации серьезно озаботились и ситуацией в Украине.
В конце 1960-х и начале 1970-х годов наше поколение было вовлечено в студенческое движение, протесты против войны во Вьетнаме, движения афроамериканцев и коренных народов Канады, феминистское движение, борьбу за мультикультурные права и национальное движение Квебека, а также в контркультуру, бросившую вызов традиционной власти, конформизму и консервативным общественным устоям.
Мы следили за тем, что происходило в странах Европы — восточных и западных, в том числе во Франции и Чехословакии, — и в Советском Союзе. Особенно сильное влияние на нас оказали украинские шестидесятники. Мы читали их работы: Лины Костенко, Ивана Дзюбы, Вячеслава Черновола, Льва Лукьяненко и Ивана Кандыбы. Мы знали, что они протестовали против вторжения войск Варшавского договора в Чехословакию в 1968 году и что подавление Пражской весны стало для них еще и началом последовавших за ней репрессий. Они занимали центральное место в нашем понимании Украины, потому что рассказывали совсем не то, о чем говорили нам наши родители. Они имели определяющее значение для нашей радикализации.
Из этого обширного международного опыта возникла более политизированная и самоорганизованная группа, повестка которой была сосредоточена на борьбе за наши права в диаспоре и за наши чаяния об Украине. Что касается последних, то нас объединял лозунг «За демократию и социализм в независимой Украине».
Нашей стратегической установкой было противостоять монополии, которой обладали правящие классы США и СССР в диалоге Востока и Запада, сломить изоляцию демократических, национальных, рабочих движений и движений за гражданские права в странах Варшавского договора и защитить их от репрессий.
Мы стремились сделать эти движения более популярными в западном социалистическом блоке, способствовать независимому диалогу между новыми освободительными движениями на западе и востоке, а также организовать кампании международной солидарности и практическую помощь нашим единомышленникам на востоке.
Нашими методами были акции протеста, организацией которых занималась сеть комитетов защиты советских политзаключенных, издание и распространение англоязычного журнала об Украине (МЕТА) и украиноязычного журнала («Діялог») с информацией, анализом и обсуждением основных событий международной политики и оппозиционных движений на востоке. Мы организовали подпольную транспортировку и распространение литературы, пишущих машинок и основного печатного оборудования среди оппозиционных групп в Польше, Венгрии, Чехословакии, Югославии и Советском Союзе. Сотрудничали с оппозицией в изгнании из этих стран и с западными социалистическими организациями. Ввозили в Восточную Европу как их, так и нашу литературу.
Некоторые наши члены перебрались из Канады в Западную Европу, чтобы учиться или постоянно жить там — это позволяло им заниматься подобными делами. Мы оставались небольшой группой из 25 человек. Наша общественная и подпольная работа продолжалась около 13 лет, до 1985 года. К тому времени волна радикализации, начавшаяся в 1960-х годах, схлынула. До гласности и «Перестройки» в Советском Союзе мы уже как единый и действующий коллектив не дотянули.
1968–2018
Что из нашего прошлого опыта актуально для настоящего дня? В чем можно зафикисировать преемственность, а в чем разрыв с прошлым? Как мы формулируем новые перспективы и новые задачи своей работы?
Некоторых поставленных целей нам удалось достичь: например, помочь с освобождением политических заключенных, таких как Леонид Плющ и Петр Григоренко. И они, и другие политзэки впоследствии сообщали нам, что условия их содержания не были столь невыносимы именно потому, что и власти, и они сами знали, что люди в других странах ратуют за их освобождение. Значит, международная солидарность была эффективной и целесообразной, пусть государства, отправлявшие подзащитных нам людей в тюрьму, никогда этого и не признавали.
Нынешних активистов, которые переживают на себе маргинализацию и репрессии как в России, так и в Украине, можно лучше защитить и услышать, если активнее их поддерживать на международном уровне, из-за рубежа. Нужна постоянная кампания международной солидарности, в первую очередь по отношению к тем, кто находится в тюрьмах и вынужденной эмиграции.
Какие из широко обозначенных установок, принятых нашей группой в 1970-е годы — демократия, социализм и независимость, — остаются в силе?
Ни одна из трех установок не утратила своей актуальности, но социально-экономический и государственно-политический контекст радикально изменился. Советский Союз распался. В Западную Европу и Северную Америку прибыла новая волна эмиграции. Украина официально стала независимым государством. В Украине появился новый коррумпированный правящий класс, который эксплуатирует общественный труд, нарушает демократические права общества и не может защитить свой национальный суверенитет от возродившегося российского государства. Оранжевая революция 2004 года и Революция достоинства десятью годами позже не смогли его потеснить. Если когда-то Украина была встроена в состав Советского Союза и в холодной войне находилась на его стороне, то сегодня Украина — объект межимпериалистического соперничества между российским империализмом и западными империалистическими странами, причем она располагается не в одном из этих лагерей, а на линии фронта между ними. Проекты региональной экспансии и гегемонии, из этих лагерей исходящие (НАТО, ЕС, Евразийский экономический союз, российская сфера безопасности) тянут украинский правящий класс в двух противоположных направлениях.
Это соперничество между Западом и Россией занимает господствующее место в международных дискуссиях. Как и во времена холодной войны, сохраняется потребность в независимом международном наблюдении как за текущей ситуацией внутри Украины, так и за положением страны в межгосударственной системе и мировой экономике. Оно должно исходить из интересов украинского общества, а не его правящего класса. Такое наблюдение могла бы организовать коалиция, состоящая из зарубежных активистов, а также украинского независимого рабочего движения, правозащитных групп, ЛГБТ-сообщества и других групп, которые бы вырабатывали и распространяли свою критику, анализ и программные предложения.
Нам по-прежнему необходимо возрождать радикальную украинскую традицию, уходящую корнями в философию всеобщего освобождения, которая противостояла бы националистической и расистской ультраправой традиции. Эта задача выглядит особенно сложной ввиду исторической катастрофы сталинизма и неспособности перейти к западной модели демократии и рынка.
В 1970-х годах наша небольшая группа приняла социализм в качестве одной из своих установок. Это произошло как под воздействием нашего непосредственного окружения на западе, так и в результате того, что мы заново открыли для себя украинскую народную социалистическую традицию — ту, что бросала вызов сталинизму и была почти полностью им уничтожена. Эта традиция добралась до нас благодаря нашим штудиям — мы изучали Революцию 1917 года, 1920-е годы в Советском Союзе и националистическое движение времен Второй мировой войны. Так мы столкнулись с белыми пятнами и фальсификацией истории, организованной школами сталинизма и интегрального национализма. Эти белые пятна и фальсификация до сих пор оставляют глубокий след в сознании нынешнего молодого поколения на востоке и западе. Сегодня в Украине переписывают историю, но теперь это делается под новым идеологическим императивом, сформулированным в законах о декоммунизации и находящим выражение в деятельности Института национальной памяти. Историческая наука, если ее можно так назвать, призвана легитимировать новый правящий класс Украины и объявить его критиков вне закона.
Наконец, давайте спросим себя: почему так много западных левых не выступают против преступлений путинского режима так же истово, как они выступают против американского империализма? Кто защищает сегодняшних репрессированных и политзаключенных в Украине и России, не говоря уже о Беларуси, Казахстане и других странах на востоке?
Проблема лежит куда глуюже и не ограничивается простой неосведомленностью: каждая историческая волна выступлений против установленного порядка распадается и снова включается в статус-кво. После этого на арене остаются политические акторы, еще говорящие на языке былого радикализма, но уже в интересах той или иной части статус-кво. В международной политике это явлениеназывается «кэмпизм».
Одно из главных препятствий, с которым мы, украинские социалисты, столкнулись, когда мы пытались защищать советских политзаключенных в 1970-х и 1980-х годах, исходило от некоторых наших товарищей на левом фланге. В ответ на наше осуждение сталинских репрессий они заявляли, что репрессии, которые в Латинской Америке проводили ЦРУ и другие западные государственные органы, были еще хуже. Такого рода моральный релятивизм был на самом деле оправданием сталинизма, реабилитацией его преступлений и даже видением СССР в качестве более прогрессивной и гуманной цивилизации, стоящей над передовым западным капитализмом. Это был завуалированный кэмпизм — политическая ориентация на защиту правящего класса Советского Союза от опасности реставрации капитализма, якобы исходившей от его внутренних критиков, среди которых были такие диссиденты, как Андрей Сахаров, Петр Григоренко, Леонид Плющ и Мустафа Джемилев. Как оказалось впоследствии, восстановила капитализм именно правящая Коммунистическая партия Советского Союза, а не критики партии.
Западные левые сегодня — это блеклое напоминание о том, кем они были в 1970-х годах. Некоторые даже задаются вопросом, заслуживают ли они все еще называться «левыми». Однако, обращаясь к тому, что от них осталось, мы по-прежнему противостоим кэмпистской ориентации, выражающейся на этот раз в форме защиты путинского режима в России и его действий в Украине, Сирии и других странах. Итак, если сегодня мы хотим быть эффективно защищать и строить солидарность, мы должны противостоять левому путинизму, этому современному кэмпизму. Он охватывает целый спектр явлений: от мракобесной ностальгии по Советскому Союзу до действий западного лобби, взращивамое и финансируемое самим российским государством.
Статья основана на материале доклада в рамках конференции «1968–2018: Практики воинствующего сопротивления на Востоке и Западе», проходившей в Париже 23–24 мая 2018 года. Впервые опубликована в 2018 году на opendemocracy.net.
