Полномасштабное вторжение России в Украину, начавшееся в феврале 2022 года, обнажило серьезные проблемы российской армии. В условиях реальных боевых действий долговременное строительство информационного имиджа Вооруженных сил, как кажется, утратило смысл или по меньшей мере потребовало новых ориентиров. В первые месяцы большой войны стало очевидно, что российские войска имеют серьезные проблемы: низкую боеспособность, отсутствие связи и управления, невозможность своевременного обеспечения. Ко всему этому прибавились панические настроения среди военнослужащих. Армия России моментально истощила свой наступательный потенциал и оказалась в глубоком кризисе. На тот момент ситуация казалась крайне неопределенной, и режим Путина оказался на грани нестабильности.
После провала Стамбульских переговоров российские власти, судя по всему, изменили свое видение войны. Российская сторона оказалась в позиции аутсайдера и отказалась от наступательных операций, в то время как Вооруженные силы Украины перешли от обороны к наступлению на востоке страны. Использование Россией бутафорской армии в роли внешнеполитического инструмента себя исчерпало. В результате политическая концепция армии стала трансформироваться в военную: путинский режим перешел к существенной перестройке модели ведения войны, постепенно отказываясь от концепции политического вмешательства в дела армии. Изменения коснулись оперативно-тактического и стратегического уровней. Изменились подходы к планированию и организации дальнейших боевых действий. Особое внимание стали уделять объективной обстановке на фронте и сопоставимости имеющихся ресурсов с реальными возможностями армии. Однако с точки зрения военного дела и военного планирования, резкое наступление по широкому фронту вглубь территории Украины имеющимися силами и средствами многим казалось полной авантюрой.
Оценив промахи и провалы первых месяцев наступления, в мае 2022 года высшее руководство приняло решение вернуться на подготовленные искусственные и естественные рубежи обороны по линии ЛНР-ДНР-Запорожье-Херсон. Так образовались монолитные группировки «Север», «Юг», «Центр», «Запад», «Восток» и «Днепр». Но отвод войск на заранее подготовленные оборонительные участки местности не решил проблемы бесперебойного материального обеспечения группировок войск. Грамотный расчет снабжения боевых подразделений напрямую определяет успех поставленных целей. Каждый человек, продукты питания, медицинское обслуживание, стрелковое оружие, боевые машины и боеприпасы не бесконечны — их количество рассчитывается под конкретную задачу.
Из представленного списка наиболее ценным — или, по крайней мере, одним из наиболее ценных — на войне ресурсом являются люди. Частичная мобилизация вскрыла отсутствие единодушия по поводу целей «СВО» в российском обществе, что негативно отразилось на ходе российской военной кампании. Военное руководство столкнулось с непростой задачей: в кратчайшие сроки восстановить дивизионное звено в структуре Вооруженных сил, включая формирование необходимого резерва. Дело в том, что дивизия, в отличие от бригады, имеет ряд ключевых преимуществ. В первую очередь, она предполагает гибкую систему жизнеобеспечения и четкую слаженность между подразделениями.
Прообразом такой дивизионной модели стала Группа «Вагнер». На фоне подразделений российской армии Группа «Вагнер» выделялась и пользовалась широкой медийной узнаваемостью. Стоит отметить их отличительные признаки: высокий профессионализм и постоянно обновляющийся боевой опыт, оснащенность и укомплектованность, четкую организацию систем управления, взаимодействия и логистики. Не менее очевидны были дисциплина военных (какой бы ценой она ни достигалась) и свобода действий при разработке боевых операций. Стоит также упомянуть широкие возможности, которыми «Вагнер» пользовался для рекрута новых бойцов, — от агрессивной рекламы до вербовки заключенных, которая на тот момент была нелегальной. В итоге Группа «Вагнер» стала символом защиты интересов России для «патриотической общественности».
Все кардинально изменилось после «марша справедливости». Путин сурово отнесся к широкой самостоятельности «вагнеровцев», увидев, к чему могут привести безграничные привилегии Евгения Пригожина, подогреваемые его бескомпромиссной критикой высшего военно-политического руководства. При этом Министерство обороны учло эффективные и доказанные практикой методы организации боевой работы, которые использовал «Вагнер». Так, в российской армии начали внедрять потоковую систему обучения военнослужащих в сжатые сроки, привлекая в качестве инструкторов бойцов «Вагнера». На фронте перешли к использованию комбинированных атак с использованием артиллерии и беспилотников. С точки зрения организации войск включили расширенные полномочия по пополнению живой силы — стали вербовать заключенных и корректировать уголовное законодательство: теперь у заключенных появилась возможность избежать преследования за преступления, подписав контракт с Министерством обороны РФ.
Новый подход
Одна из главных задач Генерального штаба армии России — систематическое пополнение личного состава подразделений, участвующих в войне. Итак, у «Вагнера» были заимствованы принципы организации и строительства боеспособной группы. В чем это проявилось на практике и к каким изменениям привело? Во-первых, начали появляться многочисленные добровольческие отряды. Во-вторых, такие отряды больше не являются полностью автономными — теперь любая вооруженная группа обязана подписать контракт с Министерством обороны. В-третьих, в обеспечении и формировании отрядов значительно повысилась роль различных регионов страны. В-четвертых, изменились способы стимулирования бойцов. Наблюдая за динамикой рекрутинга и риторикой добровольцев, можно предположить, что благодаря этим изменениям властям удалось повлиять и на восприятие войны потенциальными служащими.
Зачем вообще Минобороны решило способствовать росту количества именно добровольческих формирований? Первая причина — необходимость привлечь людей из различных социальных групп для пополнения личного состава. Вторая — печальный опыт с бунтом Группы «Вагнер». Исходя из новой модели, конкурентов у Министерства обороны не существует и появиться не может.
Сегодня точное число добровольческих отрядов не раскрывается и находится в конфиденциальном доступе. Тем не менее любопытно взглянуть на имеющийся список, основанный на данных мониторинга социальных сетей добровольческих подразделений. В этом списке хороша видна структура распределения добровольческих подразделений по военным округам, что говорит о прямом подчинении группировкам армии России (в состав этих группировок входят воинские части военных округов). Это сделано для удобства управления, комплектования и обучения военных, — ведь все это происходит на базе инфраструктуры воинских частей и полигонов. Кроме того, у подразделений возникает органическая связь с администрациями регионов для решения комплексных задач по обеспечению и логистике.
Обозначим малозаметный финт в этой комбинации: за счет количества вооруженных групп формируется новая дивизия. Такая дивизия может самостоятельно функционировать в составе боевого порядка Вооруженных сил, либо пополнять потери существующих подразделений. Быстрое формирование новых и якобы автономных дивизий и есть истинная цель рекрута «добровольцев».
Наемник или доброволец?
Вообще, само наименование «добровольческие отряды» не является случайным. Возможно, вы заметили, что в этой статье нигде не используется аббревиатура «ЧВК». И дело не в том, что отряды добровольцев и компании частных наемников отличаются в функциональном смысле. Дело в том, что российское законодательство почти не регулирует деятельность частных военных компаний. Их работа фактически ограничивается Уголовным кодексом Российской Федерации, статьей 359 о наемничестве. Обратим внимание на признаки, по которым можно квалифицировать наемника, то есть буквально на его определение. Наемник — это лицо, получающее материальное вознаграждение и не имеющее гражданства государства, участвующего в вооруженном конфликте. Почему же тогда в составе подразделений армии России имеются «добровольцы» из Сирии, Африки, Германии, Кубы и других стран? Кроме того, российские граждане подпадают под статью 359 УК РФ наряду с иностранцами.
Решение такой юридической коллизии было найдено и нашло свое отражение в Федеральном законе № 419 «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации», принятом через полгода после вторжения, то есть 4 ноября 2022 года. Его еще называют «законом о добровольцах», но это не совсем корректное название: она уводит нас от сути. А суть заключается в том, что данный закон кардинальным образом поменял юридическое регулирование механизма привлечения человека и гражданина к участию в боевых действиях. Иными словами, закон легитимизировал статус наемника.
Далее в законодательный оборот был введен термин «Добровольческие формирования». Внесены поправки в базовые армейские законы: № 61-ФЗ «Об обороне», № 31-Ф3 «О мобилизационной подготовке и мобилизации в Российской Федерации», № 76-ФЗ «О статусе военнослужащих», которые позволили в кратчайшие сроки скорректировать законодательную систему под нужды фронта. По текущему нормативно-правовому регламенту вступить в ряды Вооруженных сил России может практически любой человек, соответствующий требованиям. Даже иностранец. Дополнительно внесены и прописаны на уровне нормативных актов стимулы в виде денежного довольствия и социальных льгот, которые полагаются в том числе членам семьи добровольцев.
Подчеркнем важный нюанс. Контакт и обязательства между добровольцем и Министерством обороны устанавливаются посредством контракта. Формально такой контракт заключается на 3 месяца, но люди попадают в настоящую кабалу. Как это происходит? Добровольцы подписывают дополнительное соглашение к контракту о внесении себя в резерв Министерства обороны, так как их обязывают это сделать. После подписания данного документа невозможно добровольно покинуть подразделение по истечении, например, трехмесячного контракта. В случае отказа продолжать службу наступает уголовная ответственность. Ввиду того, что официально мобилизация не была прекращена, лицо, подписавшее это допсоглашение, оказывается в мобилизационном резерве. Следовательно, согласно свежим поправкам в законодательстве, резерв из добровольцев используется для защиты государственных интересов как внутри страны, так и за ее пределами. Иными словами, боец будет находиться в подразделении столько времени, сколько будет необходимо Министерству обороны. Кроме того, контракт стирает грани между добровольцем, иностранцем, мобилизованным и простым бойцом армии России: каждый из них считается военнослужащим в соответствии с Федеральным законом «О статусе военнослужащего».
На службе режима
Как показывает практика, описанная выше уравниловка на законодательном уровне оказывается очень действенной с точки зрения непрерывного пополнения личного состава подразделений. На это указывает ситуация на фронте. Российские подразделения длительное время выполняют наступательные операции по всей линии соприкосновения. Системный поток добровольцев, вступающих в ряды Вооруженных сил России, также, увы, позволяет говорить о том, что предпринятые меры по привлечению новых сил на фронт оказались успешны. Попытаемся теперь понять, какие мотивы движут людьми, что и кто их подталкивает к тому, чтобы добровольно записываться в ряды военнослужащих. Когда речь идет о решениях, которые напрямую связаны с вопросами о жизни и смерти, да еще и решениях, которые могут носить моральный и политический характер, говорить о мотивациях непросто. Попробуем просто перечислить совокупность факторов, которые можно наблюдать невооруженным взглядом.
Первым из таких факторов, очевидно, является денежное стимулирование. Для многих россиян, в особенности проживающих в небогатых регионах страны, сумма в 200 тысяч рублей в месяц, которую обещает контрактная служба, очень соблазнительна. У людей появляется перспектива решения бытовых проблем, закрытия счетов по кредитам, покупки движимого и недвижимого имущества. Так человек пытается освободиться от текущей зависимости (например, долговой), но влезает в другую — в смертельную. Согласно статистике, более 40% россиян испытывают финансовые трудности, именно они соглашаются на предложение от государства заработать на жизнь, поставив эту жизнь — свою и других — на кон.
Второй фактор — это уже имеющиеся политические взгляды, которые формируют идеологически окрашенные побуждения. Уникальным примером здесь оказываются неонацисты в подразделениях «Русич» и «Эспаньола». Казалось бы, само присутствие нацистских группировок на фронте входит в явное противоречие с изначально заявленными задачами так называемой «СВО» (в их число входит «денацификация» Украины). Однако если отбросить громкие газетные заголовки и детально погрузиться в проблематику, прислушавшись к людям, то от нацистов можно услышать пояснение, раскрывающее их мотивы и, вероятно, свойственное не только им. Немало добровольцев убеждены в том, что отстаивают интересы страны, сопричастны общей миссии защиты отечества, объединяются против общего врага. Важно, что под врагами понимаются ни в коем случае не украинцы и украинки, а НАТО и «режим Зеленского». Некоторые также скажут, что борются за «возрождение былой мощи страны».
В свете сказанного выше нельзя не упомянуть и третий фактор — масштабную государственную пропаганду участия в войне. Отметим важные свойства этой пропаганды, которые позволяют понять ее специфику. Во-первых, это системный характер информирования. Информация о возможности и способах присоединения к российской армии подается через социальные сети, органы государственной власти регионов, СМИ, образовательные учреждения, предприятия. Во-вторых, вся эта агитационная машина работает и за пределами России: в армию вербуют иностранцев. В-третьих, вовсю используются мораль и религиозное чувство — именно как мощные инструменты, способные повлиять на решение пойти воевать. Они же нередко используются для того, чтобы удерживать бойцов в окопе.
Кровавый бизнес
В феврале 2023 года Главное управление разведки МО Украины заявило о том, что крупные государственные компании России создают свои собственные «ЧВК». Исследователи войны высказывали различные мнения по этому поводу. Одно из распространенных соображений заключается в том, что современные российские «ЧВК» могут финансироваться из бюджета компаний. Такая ситуация представляется сомнительной. Дело в том, что войну обеспечивают гражданская и военная инфраструктура одновременно. Страна вовлечена в вооруженный конфликт, и ей необходимо обеспечивать огромные потребности оборонной промышленности и армии. В этом отношении государство работает как единый централизованный механизм, в котором все элементы взаимосвязаны и каждый четко выполняет отведенную ему функцию. «Добровольческие отряды» представляют собой часть этой госсистемы. С одной стороны, они подключены к экономике — аккумулированные средства из казны организовано распределяются для них, — а с другой, они контролируются и управляются Министерством обороны. Весь этот цикл регламентирован государством в лице военно-политического руководства, поэтому делать отдельный акцент на отдельные крупные государственные компании не совсем корректно. Сами средства в поступают в бюджет государства как от простых граждан, так и от бизнеса. Госкомпании — лишь часть большой экономико-политической картины.
Заметим в этой цепочке одну особенность. Наличие «добровольческих формирований», создаваемых по типу «ЧВК», приводит, как ни странно, к обогащению высшего военно-политического руководства России. Каким образом? Вместе с новыми формированиями появляются дополнительные системы обеспечения, логистики, вербовки, информационного сопровождения; на каждом узле задействованы люди. При этом распределением ресурсов и средств занимается именно военное командование. Сегодня эти лица зарабатывают и продолжают зарабатывать огромные деньги на смертях украинцев и россиян. Именно они являются ключевыми бенефициарами сформировавшегося кровавого бизнеса.
Таким образом, обновленная модель «ЧВК» продолжает обслуживать интересы режима. Полагаясь на эту модель, Минобороны завлекает в свои сети значительную часть населения России. Это влечет за собой серьезные проблемы в социально-экономической сфере, даже если это проблемы не сегодняшнего, а завтрашнего дня. Пропаганда, деньги, привилегии, — это временные инструменты власти для обеспечения исключительно их амбиций. За якобы благими намерениями «защиты интересов России» скрываются лицемерие, ложь, сотни искалеченных судеб. Война и огромный аппарат, сложившийся вокруг военных нужд, несет с собой смерти и несчастья — именно они сегодня наполняют карманы чиновников.
