Может показаться преувеличением, что российское вторжение в Украину ставит под вопрос идентичность и самосознание итальянских левых. Тем не менее спустя шесть месяцев после начала войны дискуссии и разногласия между левыми группами (и левыми партиями) все еще продолжаются и, похоже, носят более фундаментальный характер, чем случайные ссоры по конкретным вопросам. Несмотря на это, серьезного публичного обсуждения не возникло — в основном все споры ведутся в социальных сетях. 25 сентября в Италии должны пройти внеочередные парламентские выборы, назначенные в связи с неожиданным правительственным кризисом. Хотя война не играет ключевой роли в предвыборной кампании и дебатах, скрытый водораздел проходит именно по этой линии. Единственной левой партией, открыто поддерживающей Украину и решение о поставках оружия в страну, является Демократическая партия. Однако многие активисты вообще не считают ее левой партией, учитывая неолиберальную политику «демократов» в экономической сфере, поддержку интересов предпринимателей и бизнеса и печально известный «Меморандум» о сотрудничестве с Ливией по регулированию миграционных потоков, подписанный в 2017 году. «Итальянская левая», небольшая сила, после некоторых колебаний вошедшая вместе с итальянскими «зелеными» в коалицию с Демократической партией, однозначно осуждает российское вторжение, одновременно критикуя поставки оружия и призывая к мирным переговорам.
Схожие позиции занимает возглавляемое Джузеппе Конте «Движение пяти звезд», популистская партия, вошедшая в парламент в 2013 году. Такое отношение к войне, а также частичное введение базового дохода во время президентства Конте перетягивают в пользу «Пяти звезд» голоса, которые обычно уходят к левым. Кроме того, существует партия «Народный союз», экспериментальная коалиция левых внепарламентских партий, объединившихся для создания избирательной силы (в коалицию вошли такие партии, как «Власть народу» (PaP) и «Партия коммунистического возрождения»). «Народный союз» призывает к «полному изменению» отношения Италии к войне: страна должна прекратить поддержку Украины, приостановить санкции и возобновить торговые отношения с Россией, чтобы «не заставлять рабочий класс платить за созданный конфликтом экономический кризис». Также к «левым» можно причислить «красно-коричневую» коалицию «Суверенная и народная Италия» — оттенок «красного» ей придает так называемая «Коммунистическая партия» Марко Риццо (связанная с КПРФ Зюганова) и некоторые другие кандидаты из левой среды. По сути, это суверенитистская и криптофашистская партия, которая горячо поддерживает решение Путина о вторжении в Украину. Например, одним из ее кандидатов является репортер Джорджио Бьянки, который активно работал в Донбассе и недавно взял интервью у Марии Захаровой. В целом, хотя эти эпистемологические ярлыки следует воспринимать с существенной долей скепсиса, можно заметить, что так называемые «антиглобалисты» и в некоторой степени наиболее радикальные популистские движения, в основном выступавшие против принудительной вакцинации и ограничительных мер во время эпидемии COVID-19 (антиковидных паспортов), также очень склонны верить Путину и поддерживать нарратив о том, что Россия начала вторжение из «соображений обороны», то есть из-за «расширения НАТО на восток», и что именно экспансия НАТО представляет собой главную угрозу.
Пацифизм в (без)действии
Если оставить в стороне партии и парламентские выборы и посмотреть на левые низовые движения и группы, то можно уверенно сказать, что дела обстоят аналогичным образом. Конечно, это пессимистический и намеренно жесткий диагноз, но давайте обратим внимание на один факт, чтобы символически подытожить происходящее: в отличие от других европейских стран, у российского посольства в Риме до сих пор не было ни одной демонстрации с требованием вывода войск или прекращения огня. Это говорит о том, что левые явно не решаются (как сознательно, так и бессознательно) занять позицию, направленную в первую очередь против агрессора.
Антивоенные демонстрации в Италии начались сразу после вторжения России в Украину 24 февраля. На самом деле, некоторые представители пацифистского и антикапиталистического движений еще до войны предупреждали о риске открытого конфликта в регионе и предпринимали попытки выйти на улицы. Наиболее заметными антивоенными инициативами стали два марша — 26 февраля в Милане и 5 марта в Риме. В заявлении организаторов первого марша говорилось: «кризис в Украине, напряженность между Россией и НАТО создают угрозу военной эскалации; важно поддержать мирные инициативы против распространения оружия — сферу, в которой никогда не было кризиса, даже в самые тяжелые моменты пандемии. Мы призываем всех к диалогу, чтобы предотвратить распространение оружия». Около 20 000 человек, среди которых было от одной до двух тысяч украинцев, прибыли на Соборную площадь Милана. Украинцы, однако, остались стоять по краям площади со своими флагами и лозунгами, не получив от организаторов приглашения выступить с небольшой сцены, в отличие от различных других подписавших обращение групп. 5 марта в Риме прошла демонстрация с призывом к прекращению огня. Обращение гласило: «Мы должны остановить войну в Украине. Мы должны остановить все войны в мире. Мы осуждаем агрессию и войну, развязанную Россией в Украине. Мы хотим прекращения огня; мы требуем вывода войск. Нам необходимо, чтобы ООН действовала авторитетно и легитимно и возглавила переговоры между сторонами. Мы призываем к политике разоружения и активного нейтралитета. От Италии и Европы должны исходить политические и дипломатические решения». В целом антивоенные инициативы сошлись на следующих позициях: твердое «НЕТ» отправке оружия в Украину; неприятие расширения НАТО и перевооружения (увеличения военных расходов); призывы к итальянскому правительству и Европейскому Союзу предпринять всевозможные дипломатические инициативы для прекращения конфликта.
Конечно, сами по себе эти требования не являются неправильными, но они явно выражают западоцентричное, если не сказать НАТОцентричное, мышление. Более того, в первые месяцы войны среди левых развернулась довольно оживленная дискуссия о том, можно ли с полным правом назвать вооруженное противостояние украинцев российским войскам «сопротивлением». Неслучайно в самом начале вторжения украинские ученые и активисты в своих статьях упрекали «западных левых» в неспособности отказаться от западоцентризма или американоцентризма (1). Многие итальянские левые по-прежнему склонны отрицать или преуменьшать роль украинского населения, часто представляя нынешний конфликт как прокси-войну между НАТО и Россией (начатую или по крайней мере «намеренно спровоцированную» НАТО) или даже называя украинского президента «марионеткой США».
Конечно, есть и исключения: некоторые социальные центры и коллективы, такие как Làbas (Болонья) или Milano in Movimento (Милан), и небольшие независимые профсоюзы, такие как ADL Cobas (2) или НКО, например, Mediterranea Saving Humans. Эти организации установили контакт с частью украинского гражданского общества и сопротивления и активно поддерживают некоторые украинские движения (в частности, «Соціальний рух»). При этом некоторые лево-ориентированные сайты и СМИ, такие как ValigiaBlu, Micromega, Jacobin-Italia, DINAMOpress, Storia e Storie Pordenone или Un’epidemia di vita пытались дать слово левым из Украины, России и Беларуси и сформировать свой собственный взгляд на войну по отношению к ним. Часть феминистского движения (важно помнить, что в последние годы движение «Ни одной меньше» (Non Una di Meno) было одним из самых живых, если не самым живым низовым движением в Италии) активно поддерживала российских анти-военных феминисток (в то же время игнорируя требование феминисток из Украины о предоставлении оружия, хотя сами российские феминистки признают право Украины на вооруженное сопротивление). Аналогично, большинство людей в анархистском сообществе — хотя они, конечно, выступают против Путина и его политики — очень настороженно относится к присутствию анархистов и анархистских групп в украинском сопротивлении или в российских и белорусских движениях против войны.
Коммунистическое наследие в Италии
Было бы неверно утверждать, что эти позиции составляют большинство. После шести месяцев конфликта и особенно после визита Нэнси Пелоси на Тайвань (и после сделки между Турцией и Швецией/Финляндией, которая была крайне невыгодна для курдской общины) война в Украине по понятным причинам имеет тенденцию рассматриваться в более глобальном контексте противостояния сверхдержав и общего перевооружения европейских стран в условиях «военного времени». Конкретные аспекты и особенности войны в Украине обычно не рассматриваются (как и конкретные военные преступления, совершаемые в стране — особенно российскими войсками, — или природа власти Путина в России) или «принимаются» как часть более широкого развития «мир-системы». Почему? Конечно, мы могли бы назвать множество причин — от психологического механизма, вытесняющего из сознания тот факт, что российское вторжение в Украину представляет для Европы один из самых опасных международных кризисов со времен Второй мировой войны, до политической фрагментации левых движений в Италии. Однако следует учитывать, что в период Холодной войны Италия обладала самой многочисленной коммунистической партией в Европе, и, вообще говоря, развитие левых партий и левых движений в разной степени переплеталось с развитием событий в Советском Союзе (который и по сей день ошибочно отождествляют исключительно с Россией).
Основные переломные моменты и расколы в истории итальянских левых и в самом деле происходили на фоне вторжения советских войск в страны-члены Варшавского договора (например, в Венгрию в 1956 и в Чехословакию в 1968). Хотя проводить исторические параллели всегда рискованно, сравнение вторжения России в Украину в 2022 году и упомянутых событий напрашивается само собой, в особенности учитывая склонность некоторых левых выражать поддержку действиям российской элиты и принимать ее «обоснования» вторжения. С другой стороны, в истории нашей страны американская разведка играла особую роль начиная с периода так называемой «стратегии напряженности» и вплоть до вторжения США в Афганистан и Ирак. Жестокое вмешательство спецслужб способствовало формированию «антиамериканских» настроений среди итальянских левых, и впоследствии каждый раз, когда Соединенные Штаты, ЦРУ или НАТО оказывались каким-либо образом вовлечены в события на повестке дня, это вызывало недоверие. Поэтому строгое разделение на «империалистический» лагерь и «антиимпериалистический», отождествляемый с любой антиамериканской политикой, было свойственно итальянским левым и во время других военных конфликтов. Так, во время сирийского кризиса некоторые левые группы встали на сторону Асада и отказались поддержать борьбу курдов в Рожаве, а в 2014 году некоторые итальянские группы поддержали самопровозглашенные «народные республики» Донбасса и вступили в ряды их ополчения.
Наряду с этим в 70-е годы новые радикальные и левые движения рабочего класса в Италии стремились разработать собственную концепцию трудовых отношений и дисциплинарного управления на производстве, независимую от «социалистической традиции». Хотя «революционный марксизм» оставался основополагающим ориентиром для организации сопротивления, политика, проводимая Коммунистической партией и профсоюзами, подвергалась критике, а Советский Союз перестал быть образцом, потеряв связь с революционными идеалами 20-х годов. Социальный конфликт распространился широко за пределы левых организаций и принял разнообразные и неожиданные формы. Это привело к революционной попытке системного уничтожения «буржуазных основ» итальянской демократии, предпринятой не только отдельными вооруженными группами, но и большей частью общества. Однако эта попытка потерпела политическое поражение — как из-за репрессивной реакции государства (поддержанной Коммунистической партией), так и из-за собственных социальных, политических и организационных противоречий. В этом тексте нам приходится сильно упрощать события того времени, а их историческая интерпретация все еще является предметом дискуссий, однако очевидно, что они представляют собой «открытую рану» в итальянском обществе и левом движении. Именно 70-е породили своего рода «табу» на насилие как средство классового конфликта и политической конфронтации.
«Голос с Востока» почти не слышен
Распад Советского Союза повлек за собой конец Коммунистической партии и отчасти «коммунистическо-социалистической мечты» в Италии. В то время как в 90-е годы институциональные левые постепенно принимали неолиберальную экономическую политику и «капиталистический реализм», а внепарламентские движения шли своим путем, пробуя создавать новые «союзы» с различными движениями и группами из других частей света (в частности, с сапатистами в Чьяпасе, освободительными движениями в Палестине, Революцией в Рожаве), никто не обращал внимания на серьезные исторические изменения, происходившие за железным занавесом. Советские диссиденты были восприняты как приверженцы либеральных идей и адепты среднего класса, и поэтому связи с ними не выстраивались. Так называемые «цветные революции», происходившие на всем постсоветском пространстве, также были отвергнуты. Прочного союза или диалога с какими-либо движениями или антикапиталистическими силами в Восточной Европе построено не было. В качестве исключения можно назвать присутствие некоторых бывших коммунистических партий из Восточной Европы в рядах европейских левых. Что касается пацифистского движения, то оно было сосредоточено в основном на балканском контексте, что создало прочные связи с этим регионом. Обобщая, можно сказать, что так называемое «постсоветское пространство», которое вторжение Путина фактически силой вырвало из истории, стало для нас «cлепым пятном», самой сокровенной и в то же время самой неизвестной и неисследованной частью итальянской левой идентичности.
Все это породило скрытое чувство «превосходства Запада», когда дело касается оценки и анализа наследия Советского Союза в нашем обществе и понимания марксистской теории. Взгляды людей из Восточной Европы часто отвергаются и принижаются, а сами наследники советского прошлого представляются Другими, которые на самом деле не имеют четкого представления ни о коммунизме, ни о социализме, ни даже о том, кто такие левые и какими они должны быть. Если мы посмотрим на итальянское общество и итальянский политический спектр в целом, то можно с уверенностью сказать, что «Россия», особенно путинская Россия, играет особую роль в коллективном бессознательном.
Как в правых, так и в левых кругах «Россия» стала «плавающим означающим»: в зависимости от обстоятельств, она воспринимается как синоним «традиции», «эффективно управляемого государства и общества», «контр-империи», «лидера многополярного мира», «хранительницы православия», «хранительницы наследия коммунизма» и так далее. Левые не считали критический анализ путинской системы власти важным и заслуживающим внимания делом, видя в критике путинизма легкий способ дискредитировать «самого большого врага США», часто используемый мейнстримными СМИ (что, конечно, в целом не является ложным допущением). До полномасштабного вторжения Путина в Украину итальянские левые недостаточно хорошо представляли себе особенности российского авторитаризма, развития капитализма и олигархического правления в России и других странах Восточной Европы. Мы не понимали, что значит быть антифашистом в этих странах и с какими противоречиями сталкиваются рабочий класс и общество в целом в восточноевропейском контексте. Все это заставляет нас задать себе острые вопросы в текущей ситуации: сколько украинских, российских или беларусских левых интеллектуалов, активистов или участников сопротивления мы спросили об их взглядах на текущую войну, пригласили выступить на мероприятиях, попросили внести свой вклад в составление манифеста о войне? Скольких из них мы слушали во время Евромайдана, а затем вооруженного конфликта в Донбассе, революции 2020 года в Беларуси, «кровавого января» в Казахстане? Не так уж много. Если же посмотреть на наш текст, то оказывается, что все наоборот: российские диссиденты просят нас высказать свое мнение об итальянских левых. От чего одновременно и лестно, и стыдно.
В поисках другой левой
Конечно, дело не только в недостатке сотрудничества или в необходимости слушать товарищей и людей, страдающих от последствий войны, хотя это и должно быть обязательным условием для того, чтобы выработать нашу собственную позицию. Мы, вероятно, не привыкли думать о сценарии войны, который влияет на нашу жизнь, и это непросто принять. Интерпретация, согласно которой вторжение в Украину является лишь региональным разногласием по поводу территории Донбасса, так симпатична многим итальянцам потому, что она позволяет размышлять о войне с чисто гуманитарной точки зрения. Хотя мы как итальянцы и западноевропейцы до сих пор не были затронуты войной непосредственно, мы все-таки не должны смотреть на нее «извне». «Зона комфорта», в которой мы жили в течение последних десятилетий, мешала нам задуматься об основных политических вопросах, ответы на которые, возможно, мы считали само собой разумеющимися: Что такое «демократия» и как мы ее понимаем? Как мы оцениваем движения, которые «борются за демократию»? Как должно быть «преодолено» национальное государство, если мы задумываемся о такой цели? Каково наше отношение к самоопределению народа? Что значит империализм в современном глобальном состоянии мира? Как мы представляем себе общую архитектуру безопасности в масштабе всего мира? Как выглядит «левая внешняя политика» снизу?
Сандро Меццадра и Тони Негри, одни из самых выдающихся итальянских левых мыслителей, недавно написали статью, в которой отказались от попытки проводить глубокий анализ текущей войны, призывая вместо этого к борьбе против «режима глобальной войны» и говоря о необходимости открыть «линию разлома внутри Запада». Возможно, сейчас необходимо открыть «линию разлома» внутри левых, а точнее, внутри итальянских левых и их идентичности, переживающей серьезный кризис.
- Речь о Владимире Артюхе и Тарасе Билоусе, последний сейчас служит в подразделении территориальной обороны.
- Небольшие независимые профсоюзы, связанные с европейской сетью и с профсоюзами, такими как Solidaire или общепольский профсоюз «Рабочая инициатива» (ОПРИ).
Об авторах:
Элизабетта Мишлен принимает активное участие в сети Rete Solidale Pordenone по защите прав мигрантов и лиц, ищущих убежища. Она также является редактором сайта Pulplibri.it и соучредителем сайта Storiastoriepn.it.
Пьетро Маэстри — общественный активист и редактор журнала Jacobin Italy.
Франческо Бруса — журналист-фрилансер, сотрудничает с Osservatorio Balcani e Caucaso Transeuropa и DinamoPress.
