Кремль идентичности

На первой странице паспорта гражданина Российской Федерации изображен Кремль. Массивные красные стены древней крепости, устремленный ввысь шпиль Водовзводной башни и монументальный объем Большого Кремлевского дворца собираются в узнаваемый силуэт. Для многих россиян он обладает почти сакральным статусом, воплощая иконический образ России.

Одновременно Кремль остается символом государственной власти, с которым нередко связывают смену политического режима в стране — будь то символический или физический захват этой крепости. Ведущие СМИ и пользователи социальных сетей обращаются к «решениям Кремля» или призывают к его «взятию», сводя субъектность огромной страны к одному архитектурному комплексу.

Образ Кремля работает на слияние российской власти и российской идентичности. Однако незыблемость его власти при ближайшем рассмотрении куда более иллюзорна, чем это может показаться. Этот открыточный вид, ставший визитной карточкой «особого характера русской культуры», был сформирован еще в XIX веке, но до сегодняшнего дня государственная власть умело адаптирует его под свои нужды, превращая в иллюстрацию символической силы. Значит, для разрушения его власти необходимо разобрать на части образ Кремля, укравший субъектность многих народов.

1847. Сотворение мифа 

^{Любовь к Москве есть любовь к русской земле, потому что Москва имеет в себе не местное, а общее значение и единство всей земли Русской.‍}

^{Константин Аксаков, «Семисотлетие Москвы»} 

Образ несокрушимости Кремля опирается на миф о Москве, значимость которой часто уравнивается со значимостью всей страны, как в этом утверждении Аксакова. На уроках истории в российских школах рассказывают, что  Москва была основана Юрием Долгоруким 4 апреля 1147 года, хотя и дата, и имя ее основателя достаточно условны. Большинство «фактов» и их интерпретация восходят не так далеко — к XIX веку, периоду расцвета романтизма в Европе, сопровождавшемуся активным созданием национальных мифов. В России это движение, вдохновленное победой над Наполеоном, объединило в себе одновременно националистические и имперские устремления. В то время как во многих странах рост национальных движений способствовал избавлению от монархических структур, в России власть, наоборот, использовала историографию для утверждения своей преемственности и величия государства, формируя мифы о несокрушимости и единстве Российской империи.

В начале XIX века придворный историограф Александра I Николай Карамзин публикует «Историю государства Российского», в которой излагает официальную версию происхождения страны — от призвания варягов до объединения земель вокруг Москвы, увенчавшегося освобождением от монгольского ига. Его труд придал Москве особую значимость, наделив ее статусом «собирательницы земель». На момент выхода книги город все еще восстанавливался после разрушений, нанесенных французской оккупацией 1812 года, что, вероятно, способствовало ее популярности. «История государства Российского», с одной стороны, способствовала развитию национального самосознания, а с другой — укрепила представление о Москве как о ключевом символе российской государственности.

Позднее, в 1846 году, на основании одной из древних летописей, археолог и историк Москвы Иван Забелин устанавливает «дату основания города» — по упоминанию о том, как князь Юрий Долгорукий пригласил новгородского князя Святослава Ольговича в некий «Москв».

Сама идея точной датировки основания города выглядит искусственной: какое событие следует считать отправной точкой? Археологические раскопки свидетельствуют, что на территории Кремля существовали поселения еще до упомянутого времени, и об этих поселениях было известно в момент определения «даты». Однако появление крепости связали именно с Долгоруким (хотя формально она была построена Андреем Боголюбским). Официальная историография связывает основание города с появлением Кремля как источника государственности. Это фортификационное сооружение стало символом Москвы как «сердца Руси» и опоры власти, а имя «основателя Москвы» — Юрия Долгорукого, получившего прозвище из-за своей алчности в приобретении новых земель, — было вписано в историю как символ зарождения российской государственности.

Практически сразу после установления «даты» публицист и славянофил Константин Аксаков публикует резонансную статью о приближающемся 700-летии Москвы. В ней он утверждает, что Москва, выстояв под натиском польской интервенции и, позднее, французской оккупации, стала «матерью русских городов», поскольку олицетворяет всенародное, объединяющее начало — способность сплачивать русский народ вокруг себя. Вскоре славянофилы инициируют официальное празднование юбилея столицы. Несмотря на противодействие Николая I, не поддерживавшего славянофильское движение, выступавшее за либерализацию устройства России, 1 января 1847 года торжества все же состоялись, закрепив значимость события и утвердив связь между городом, Кремлем и государственной властью. 

Хотя официально «день рождения» Москвы вновь отметили лишь спустя сто лет, когда она вернула себе статус столицы, история города и Кремля уже тогда была поставлена на службу идеологии. Архитектура Кремля, изначально отражавшая облик средневекового русского города, была преобразована и адаптирована в соответствии с политическими и идеологическими потребностями времени.

Это вид на Кремль с Каменного моста, где легко узнается только колокольня Ивана Великого, выступающая композиционной доминантой. Ее купол парит над многообразным силуэтом города, словно символизируя его духовный центр. Изображение относится к самому началу XIX века, предшествуя французской оккупации и пожару 1812 года. Здесь еще нет Большого Кремлевского дворца, а стены Кремля органично вписываются в окружающую застройку. Водовзводная башня, расположенная в центре композиции, выглядит непривычно приземистой, словно уступая главную роль Ивану Великому.

На этом дагерротипном снимке мастерской Ноэля Мари Пеймаль Леребура уже заметно перераспределение акцентов в композиции. Хотя колокольня Ивана Великого формально остается выше, шпиль Водовзводной башни перетягивает внимание, акцентируя угол крепости своей вытянутой формой. В этом виде, знакомом нам сегодня, башня была восстановлена по проекту Осипа Бове, архитектора, работавшего преимущественно в стиле классицизма. Это уже не средневековая стрельница, теряющаяся среди множества башен разной высоты, а яркий доминантный элемент.

Также заметно, что часть построек Кремля была снесена, освободив место для Большого Кремлевского дворца, процесс строительства которого запечатлен на этом изображении. Стены крепости претерпели визуальные изменения: для создания единого монументального образа их начали покрывать побелкой. В сочетании с храмовыми постройками внутри Кремля это создало целостную композицию «белого города» с парящими золотыми куполами, аоплощавшими симфонию церкви и нации. Кремль все больше становился национальным символом, где каждый элемент приобретал символическое значение.

Строительство Большого Кремлевского дворца началось в 1837 году. Император Николай I, движимый необходимостью модернизации, поручил проектирование новой кремлевской резиденции архитектору Константину Тону, который ранее работал над проектом Храма Христа Спасителя, посвященного победе Александра I над Наполеоном. Проект Тона придал Кремлю новый масштаб. Монументальность дворца, хорошо просматривающаяся с воды, стала идеальным фоном для парадного портрета императора. Обе постройки — Большой Кремлевский дворец и Храм Христа Спасителя — формировали новый монументальный облик набережной, олицетворяя «мощь и величие Российской империи», которая в то время активно расширяла свои границы и подавляла инакомыслие. 

Внутреннее устройство резиденции также обращалось к теме воинской славы «народа-победителя»: залы дворца были названы в честь главных российских орденов (Георгиевский, Андреевский, Екатерининский и Владимирский). Как в интерьерах, так и в экстерьере архитекторы использовали русско-византийский стиль — сочетание классицизма с мотивами древнерусской архитектуры. Это отвечало, казалось бы, противоположным запросам — имперскому и националистическому, объединяя их в едином символе. 

Этот синтез необычайно точно соответствовал чаяниям официальной идеологии, стремившейся совместить идеи государственного величия с зарождающимся национальным самосознанием. В результате Кремль и Москва получили новые мифологические и символические интерпретации, ставшие фундаментом официального взгляда на прошлое.

1947: Советская реинтерпретация

После революции, с переносом столицы в Москву, Кремль обрел двойной статус: он стал одновременно административным центром нового государства и его главным символом. Красная площадь превратилась в сцену для военных парадов и массовых демонстраций, а сам Кремль — в резиденцию советской власти. Вокруг его стен начали появляться ее новые символы.

Возведение мавзолея Ленина и захоронение видных большевистских деятелей усилили сакральный статус Кремля. В отличие от царских усыпальниц, находившихся внутри крепости, советский некрополь был расположен снаружи, что отражало изменение отношения к историческому наследию. Так власть утверждала преемственность с прошлым, одновременно символически дистанцируясь от него стеной.

Вместе с этим менялось градостроительное позиционирование Москвы и Кремля как центра новой империи. Преобразования начались с Генерального плана реконструкции Москвы 1935 года, который усиливал центральную роль Кремля в структуре столицы. Изменения укрепили Кремль не только как символ власти, но и как градостроительный и идеологический центр государства. В эти годы Москва стала позиционироваться как культурный, экономический и административный центр, постепенно концентрируя в себе ресурсы и власть. 

В рамках этих преобразований внутри и снаружи Кремля было снесено множество исторических сооружений, включая прилегающие постройки Китай-города, что фактически отделило крепость от структуры города. Окруженный просторными площадями и парками, Кремль превратился в обособленное пространство, еще сильнее подчеркивающее его символический и властный статус.

Произошла ревизия символов: двуглавые орлы на башнях Кремля сменились рубиновыми звездами, ставшими новым идеологическим маркером советской эпохи. Несмотря на разрушение многих городских храмов, в том числе Храма Христа Спасителя, золотые купола ряда церквей внутри Кремля сохранились. Нетерпимость к церкви, характерная для первых лет советской власти, постепенно сменилась почти безразличием во времена Сталина, обращенного к «традиционным ценностям», частью которых становился и сам Кремль.

Во время Второй мировой войны и в последующие годы государственная власть в лице Сталина активно использовала Кремль как символ своих заслуг и утверждения своей роли в победе над нацизмом. У стен Кремля на Красной площади прошел парад 7 ноября 1941 года, откуда войска отправлялись прямо на фронт, а затем, в 1945 году, — Парад Победы с триумфальным шествием победившей армии. Массовые празднования состоялись на Каменном мосту, где тысячи людей отмечали победу на знакомом фоне Кремля. Для пришедших сюда Кремль закрепился как символ победы, и 9 мая на годы стало ассоциироваться с ним. С помощью пропаганды и новых ритуалов власть сформировала государственный миф, представив Кремль в образе «защитника народа» и присвоив себе заслугу победы над фашизмом.

Вскоре после победы, в 1947 году, был возрожден почти забытый славянофильский праздник — День Москвы. По инициативе председателя Мосгорисполкома Георгия Попова и с личного одобрения Иосифа Сталина состоялось масштабное празднование 800-летнего юбилея города. Этот юбилей должен был еще больше усилить идеологическое значение Кремля и подчеркнуть преемственность сталинской власти к «заслугам государства» прошлых столетий. Дата празднования, 7 сентября, была выбрана так, чтобы совпасть со 135-летием Бородинской битвы, странным образом объединяя основание города и неудачную попытку Кутузова защитить Москву. Такое сочетание событий укрепляло миф о Москве как символе выживания и возрождения, служившем поддержкой для государственной пропаганды

Годовщину отметили с размахом. На зданиях были развешаны гигантские плакаты и портреты народных героев. Вдоль мостов и фасадов растянули гирлянды из лампочек, как это видно на фотографиях с праздничным салютом. Фонарями украсили стены Кремля, башни и Большой Кремлевский дворец. Храмовые постройки при этом остались в тени, чтобы подчеркнуть доминирование символов государственной власти. Подсвеченная прожекторами толпа собралась на мосту, чтобы лучше увидеть это зрелище. 

Москва в очередной раз «похорошела». Город реконструировали: фанеру на окнах заменили стеклами, отремонтировали дорожное покрытие на ключевых магистралях, покрасили указатели и фонари, осветили подъезды, установили садовые диваны, разбили клумбы — в общем, благоустроили, демонстрируя благополучие города. 6 сентября состоялась церемония закладки памятника «основателю города» Юрию Долгорукому. В День города были заложены сталинские высотки — символы сталинской архитектуры. Вдохновленные американскими небоскребами, они напоминали по силуэту башни Кремля, но уже в новом, более масштабном исполнении.

Именно в этот момент Кремль официально стал красным. Белые стены, традиционно ассоциирующиеся с архитектурой Древней Руси, уступили место красному кирпичу. Этот переход остался практически незамеченным, поскольку старая побелка стен уже осыпалась, а также серьезно пострадала из-за маскировочных конструкций, установленных во время войны. Но новое цветовое решение радикально изменило композиционную иерархию ансамбля. Стены, когда-то сливающиеся с храмовыми комплексами и православной Москвой, превратились в контрастное обрамление, визуально подчеркивая обособленность Кремля, уже сложившуюся на градостроительном уровне.

Красный цвет стал постоянным, и сегодня трудно представить Кремль иным. Гладкие стены с нарисованными кирпичами представляют рафинированный образ власти, как будто существующий вне многослойной и противоречивой истории и окружающего контекста.

Именно этот образ Кремля начинает активно тиражироваться в послевоенные годы. В 1947 году были выпущены почтовые марки с ключевыми видами Москвы, среди которых, разумеется, был Кремль. Позже, в 1961 году, появились трехрублевые банкноты с уже знакомым каноническим изображением. На банкноте здания выстроены в строгой последовательности: Водовзводная башня, Большой Кремлевский дворец и колокольня Ивана Великого, дополненные звездами, красным флагом и едва заметным крестом. Это смешение религиозных, имперских и советских символов слилось в единый образ, представляющий новую идеологию страны, сконструированную Сталиным. Несмотря на явные противоречия между этими элементами, они закрепили образ Кремля как неотъемлемой части официального представления страны, символизирующего ее историческую преемственность и централизованную власть.

Представление государственной власти в Советском Союзе опиралось на имперско-националистические символы XIX века, уже адаптированные к новым идеологическим формам. Образ Кремля все больше отрывался от самого города и страны, превращаясь в фетиш власти. Он утверждал ее как автономную, самовоспроизводящуюся систему, не зависящую от общества. Благодаря этому Кремль сохранил центральное место в советской, а затем и в постсоветской идеологии, культуре и визуальном каноне власти.

1997: Постсоветская легитимация 

В постсоветской России Кремль вновь переосмысливался в соответствии с новыми потребностями, отражая идеологические и политические изменения. Восстановленные имперские символы, смешанные со сталинским наследием, создали платформу для укрепления новой власти. Новые ритуалы были восстановлены из прошлого, зачастую без осмысления и анализа их противоречивого наследия.

Парад в честь Дня Победы, который в позднем СССР проводился лишь в юбилейные годы, после помпезного празднования в 1995 году стал ежегодным событием. К советской символике, традиционно сопутствующей этому празднику, добавились элементы дореволюционной России, такие как георгиевская лента. Парадный марш по Тверской улице и Красной площади практически вытеснил семейную память о войне, заменив ее пафосом государственной власти. Вместо личных историй и воспоминаний война все больше превращалась в инструмент политической риторики, заключенной в символике парада.

Похожий процесс произошел и с Днем Города. Праздник был восстановлен еще в 1987 году, по инициативе Бориса Ельцина, занимавшего тогда пост главы Московского горкома КПСС. В 1994 году, уже находясь в статусе президента Российской Федерации, Ельцин издал указ о праздновании «850-летия основания Москвы». Это событие стало важным этапом в возрождении символов города и закреплении его исторической роли как центра власти и культуры.

Как и в предыдущие празднования, к юбилею столицы было реконструировано и заново построено более 430 культурных объектов, включая Храм Христа Спасителя, который восстановил имперско-националистический дух набережной Москвы-реки. Восстановление дореволюционных построек и храмов в сочетании с сохранением символов советской эпохи проложило путь к созданию новой российской идентичности.

Народные гуляния длились три дня, сочетая казалось бы несовместимые вещи: в разных частях города проходили и привычные официозные мероприятия, и срежиссированные народные гулянья. 

Первый день, 5 сентября, открылся гала-концертом на Соборной площади Кремля с участием артистов оперы и балета Большого театра. Патриотический настрой задавался исключительно фрагментами произведений русских композиторов: «Жизнь за царя» и «Руслан и Людмила» Михаила Глинки, «Борис Годунов» и «Хованщина» Модеста Мусоргского, «Князь Игорь» Александра Бородина. В числе почетных гостей — президент Борис Ельцин, министр иностранных дел Евгений Примаков и патриарх Алексий II. Вечером мэр Москвы Юрий Лужков торжественно открыл юбилейные мероприятия, подняв флаг города на Тверской площади.

Праздничная программа продолжилась спектаклем-фантазией Андрея Кончаловского «Наша древняя столица» на Красной площади. Все происходящее подчеркивало особую, «идущую из глубины веков» значимость Москвы — в логике исторической преемственности и культурной исключительности, восходящей к нарративам славянофилов XIX века.

Второй день, 6 сентября, открылся 14-часовым телемарафоном-концертом «Славянский мир приветствует Москву» на Красной площади. Параллельно прошло шествие от Тверской площади до Нового Арбата. На Поклонной горе — художественно-патриотическая программа «Виват, Россия! Виват, Москва!» с реконструкцией фронтовых концертов, полевых кухонь и госпиталей, а также театрализованным парадом родов войск от Петра I до наших дней. В городе шли концерты, в том числе на Манежной, Тверской, Пушкинской площадях, у Храма Христа Спасителя и в Кремлевском дворце. Кульминацией стал концерт Жана-Мишеля Жарра у здания МГУ , собравший, по некоторым данным, до 3,5 миллионов зрителей. Военный-патриотический балаган, подчеркивающий «мощь государства», эффектно слился с ультрасовременными технологиями и глобальной поп-культурой.

Заключительный день не уступал в помпезности. На проспекте Вернадского прошел детский праздник, на Красной площади — международный парад этнических коллективов с дрессированными слонами, волынщиками и свадебными обрядами «дружественных народов». Манежная площадь зажигала под под песни ретро-звезд, Тверская улица — под хиты 90-х. Завершились празднества ещё одним грандиозным лазерным шоу, кульминацией которого стало парящее в небе изображение Владимирской иконы Божией Матери под финальную песню в исполнении Аллы Пугачевой и хора: «Твои мы дети! Мы дети твои, Москва!»

Реконструированные религиозные, имперские и советские символы слились в общем потоке ликования, оформляясь в срежиссированную «народность» новой России. Идеология и пропаганда национализма были незаметно интегрированы под видом безобидных народных гуляний, превратив массовое празднество в инструмент символической консолидации власти.

В 1997 году, незадолго до всенародного празднования, был утвержден дизайн российского паспорта с изображением Кремля. Так этот символ стал закреплен и в документе национальной принадлежности. Российская идентичность была пересобрана заново, а Кремль закрепился как визуальный символ новой России, соединяющий разные периоды ее истории. 

Заключение

Режимы меняются, но власть, сосредоточенная в Кремле, остается неизменной. Этот символ, который стал частью личного культа Путина, продолжает укреплять статус Москвы как центра государственной власти через регулярные и помпезные мероприятия, такие как День города, Парады Победы и День народного единства. Архитектурные изменения и символические действия, такие как строительство дворцов, восстановление Храма Христа Спасителя и установка рубиновых звезд, служат визуальной поддержкой новых идеологий. Инаугурации, встречи с мировыми лидерами, заявления о «величии России», — все это происходит в стенах Кремля, укрепляя его связь с государственной властью.

Кремль стал символом несменяемости власти, и его влияние остается неизменным вне зависимости от внешних атрибутов — будь то кресты или звезды, триколор или красный флаг. Этот архитектурный и символический конструкт превратился в ядро российской идеологии, соединив национальную идентичность с понятием централизованной власти. Освобождение от навязанного образа Кремля как основы легитимации власти является важным шагом к разрыву этой связи. И хотя сейчас идеи о превращении Кремля в музей и переносе органов власти в другое место пока остаются лишь планами, коренные изменения в стране невозможны без пересмотра этого символа.

Нужно помнить, что мифологический образ Кремля строится на иллюзиях больше, чем на фактах. И хотя манипуляции общественным сознанием навязывают нам связь между Кремлем и государственной властью, именно разрыв этой связи станет ключевым шагом на пути к переосмыслению и освобождению национальных идентичностей.

‍